— Молодец, что объявился, — сказал Вадим после обмена приветствиями, а то я уже собирался тебя приглашать.
— Какое-нибудь дело?
— Да, хочу привлечь к одной работе, — Орлов откинулся в директорском кресле. — Только учти, то, что я расскажу, — не для распространения.
— Решение Постоянного Комитета, — добавил он, поймав недоуменный взгляд Олега.
То, что Орлов рассказал, не укладывалось в мозгу. Это было, как обвал, цунами, прогноз чудовищного землетрясения. Оказалось, уже несколько месяцев все физические институты Земли жили в лихорадке и только притворялись здоровыми. Началось с того, что Петр Альвареш, статистик из Принстона, заинтересовался скачкообразным характером случаев замены шаротронов. Ему удалось выяснить, что при этом почти одновременно выходили из строя машины какой-нибудь одной модели, больше того, работающих машин этой модели вообще не оставалось.
Физики забеспокоились. Довольно быстро удалось обнаружить причину явления — оказался нестабильным сплав, из которого отливались кольцевые сердечники. Обнаружилось, что он сохранял нужные свойства только около 112 лет, после чего происходило необратимое изменение его структуры. Но поскольку при дублировании полностью воспроизводилась и структура сердечников со всеми назревающими изменениями, а базовые модели создавались в свое время в течение довольно короткого срока, выходило, что через несколько лет в мире не останется ни одного работающего шаротрона.
Но самым печальным было то, что все попытки снова получить нужный сплав пока ни к чему ни привели. Было похоже, что через три-четыре года может разразиться грандиозная экономическая катастрофа.
Пока, в ущерб другим заказам, все крупные дубликаторы перевели на дублирование шаротронов последних моделей, а фермам дали задания на увеличение семенного фонда.
— Ведь семена не дублируются, — закончил Орлов, — их надо вы-ра-щивать! А представь себе, что будет, когда придется выращивать всю пищу? Все материалы добывать? Буквально каждую вещь изготавливать?
— Зачем так мрачно, — возразил Олег. — Три года — не так уж мало.
Вадим горестно покачал головой:
— Ты оптимист. Мы были такими же пару месяцев назад, пока не погрузились в это болото. Видишь ли, дубликатор — вершина технологии целой эпохи. Чтобы достичь этого уровня, нужно чуть ли не снова пройти весь путь развития ядерной техники. Вспомни историю сплава. Мне представляется, что с ним никто не умел работать, кроме Горация Симонова. Он и отливал заготовки сердечников для всего мира здесь в шестом корпусе. Но то ли его отчеты не полны, то ли мы уже не знаем того, что ему казалось очевидным, то ли в его работе было слишком много интуиции, но пока никто не смог получить ничего даже отдаленно похожего на его результаты.
— Мне кажется, насчет монополии Симонова ты заблуждаешься, — сказал Олег, — Помнится, в начале семидесятых в Швеции была фирма "Электролюкс", которая хвалилась, что ее шаротрон совершенно оригинален.
— Любопытно! — Орлов повернулся к пульту информационной системы и запросил данные по дубликаторам "Электролюкса". Но оказалось, система вообще не знает о существовании такой фирмы.
— Дай-ка я проверю по своему архиву, — предложил Олег.
Он позвонил домой. Подошел Игорь, который уже вернулся из Плавска. Гали не было — ушла на этюды, — и Олег попросил сына порыться в картотеке. Игорь переключил телефон на рабочую комнату отца и вскоре появился у старинного каталожного шкафа. Олег любил раскладывать пасьянсы из карточек, и работал по старинке. Игорь быстро нашел нужную карточку. В ней говорилось, что действующий шаротрон фирмы "Электролюкс" находится в музее Улувстрема. Правда, сделан он был не в начале семидесятых годов прошлого века, а в 2262-м, то есть был одним из первых промышленных образцов.
— Действующий? — с недоверием и надеждой переспросил Орлов.
— Тут так сказано, — кивнул Игорь.
— А каким годом помечена карточка? — спохватился Олег.
— Триста семьдесят первым.
— Тогда все ясно, — сказал Орлов, — в семьдесят первом он еще мог работать. Все же я сейчас запрошу шведов.
— Постойте, — сказал Игорь, — тут есть приписка, — он перевернул карточку и прочел. — "Данные семьдесят седьмого года. Модель является модификацией шаротрона объединения "Сименс". Образец неисправен".
— Вот так! — хмуро проговорил Орлов. — Я даже могу сказать, что он перестал работать в семьдесят четвертом и что при этом нарушилась фокусировка.
— Спасибо, малыш, — сказал Олег Игорю и отключился. — Да, что-то я напутал. Может, это не шведы были, а швейцарцы.
— И об оригинальности заявляли ради рекламы, — добавил Орлов. — Но искать надо. Тебе задание: обдумай, что и где можно найти по части технологии и самых последних моделей. Мы сейчас гоним машину сентября двести семьдесят третьего. Каждый месяц после этого — уже благо.
Не мне тебе объяснять, что под словом "модель" я понимаю исходную начинку и отсчет веду от даты отливки сердечника. Когда будешь готов, свяжу тебя с нашей исторической группой. Но сперва сам, чтобы не идти на поводу. И, конечно, не забудь о сохранении тайны.
— Вот этого я не понимаю, — Олег поднялся, — по-моему, такие вещи нельзя скрывать. Если нам грозит беда, лучше встретить ее с открытыми глазами. К тому же секретность сужает круг исследователей.
— Ладно, — остановил его Орлов. — Это не наш вопрос. На очередной сессии Совета Земли и Совета Наций Комитет собирается обо всем доложить. Тогда уже будут готовы планы спасения на случай нашей неудачи.
Олег возвращался домой подавленный. Как историк, он понимал, что грозящая ломка производственной структуры общества может оказаться очень болезненной. Хорошо, если удастся избежать голода и сохранить единство человечества. А если нет? На какую ступень варварства они могут скатиться? Он смотрел вниз на ухоженную гостеприимную землю, и ему чудилось, что место рукотворной лесостепи уже заняли знакомые только по картинкам унылые пространства сельскохозяйственных угодий, кратеры карьеров, коробки бесконечных цехов. Неужели к этому придется вернуться?
Он думал, что неудачи физиков связаны не только с трудностью постичь кухню гениального Симонова, но и просто с утратой той части технического опыта, которая может передаваться только от человека к человеку и оказалась потерянной между строчками руководств за столетие господства дубликаторов. Звонок Гали перебил его мысли.
— Ну что, — спросила она, — Орлов согласился?
Олег не сразу понял, о чем она. Конечно, она находилась еще там, в безмятежном мире изобилия и семейных забот.
— Орлов? — Олег тряхнул головой. — Ему сейчас не до нас.
— Ты что, даже не сказал ему, зачем приезжал? Придется, видно, звонить мне самой.
— Не делай этого, прошу тебя.
— Ты — просишь меня? — Галя нехорошо засмеялась. — И у тебя хватает на это совести?
Она отключилась. Олег пожал плечами — пусть звонит. В конце концов, каждый волен звонить кому угодно. Она живет там, где ему уже не дано. Ему надо думать о другом — что искать, где искать, в каких архивах, музеях, собраниях могли сохраниться драгоценные сведения, которые позволили бы людям избежать катастрофы или хотя бы выиграть время.
Дома Олега встретила торжествующая Галя.
— Яхта будет, и разговор-то занял две минуты, — сообщила она
— Невероятно, — изумился Олег, — что-то тут не так.