– Но вы полагаете... Почему вы думаете, что оно будет жить?
– А почему живём мы с вами, мистер Джи? – учёный улыбнулся уголком рта, – почему живёт всё во Вселенной? Дайте мне кубик.
Тесла взял протянутый кусочек металла в левую руку. Нагнулся и подобрал второй кубик. Зажав оба кубика между большим и указательным пальцами, учёный поднял руки на уровень глаз.
– Следите внимательно.
Он разжал пальцы, и кубики полетели на пол. Они приземлились синхронно, подскочив на каучуковом покрытии – каждый примерно на фут.
– Вы заметили разницу, мистер Джи? – спросил учёный, подбирая безделушки. И, прежде чем Джи успел покачать головой, продолжил:
– Я тоже не заметил. Вы сумеете отличить оригинал от копии?
На раскрытой ладони изобретателя матово серебрились два абсолютно одинаковых кубика. С идентичными царапинами-загогулинками на боках. Джи вглядывался в них, но не видел разницы. К шероховатой поверхности одного пристала мелкая соринка. И, всмотревшись пристальнее, Джи увидел на грани второго кубика точно такую же крошку...
– Вот и ответ. И я надеюсь, вы получили то, за чем приходили сегодня. А теперь прошу извинить – у меня ещё очень много работы.
***
Вечер подкрался незаметно – после мучительного дня, наполненного болью и предчувствием несчастий. Тёмное облако, нависшее над городом, только усугубляло ощущение близкой беды. Набухшая туча никак не могла разродиться дождём, лишь изредка всплакивая скудными каплями.
Джи налил себе виски и вернулся в кабинет – к окну с видом на город, к широкому мраморному подоконнику. В этой огромной пустой квартире не было ничего, кроме яда для тела и души.
Золотисто-янтарный яд переливался в широком стакане. Джи влил отраву в себя, щелчком отправил стакан вниз и занял его место на подоконнике. Поднявшийся ветер трепал ещё влажные волосы. Поджившая кожа уже не лопалась хрупкими трещинами при каждом движении. Боль утихла, отошла на второй план. Скоро виски подействует, и вслед за телесной болью отодвинется в глухой угол сознания боль душевная.
Есть то, в чём и люди, и нелюди схожи.
Темнота накрыла город, оставив лишь редкие точки огней – внизу и вдалеке, там, где невидимым в ночи силуэтом вонзалась в низкое небо башня Уорденклифф. Огни меркли, один за другим. Засыпающий город гасил свои ночники.
Джи смотрел вдаль. На скупую россыпь едва различимых искр, отмечающих Уорденклифф. Разыгравшийся ветер стонал и хлопал распахнутыми оконными створками, носился над крышами, гнул флюгера. Белёсые вспышки пронзали тучи, вспарывая их набухшие клубящиеся животы – одна за другой, взблескивали и меркли, оставляя призрачные линии.
Огни Уорденклиффа погасли. Все разом, вмиг, будто сама ночь, устав, поглотила драгоценные искры. А на их месте взвился в чёрное предгрозовое небо столб голубого огня.
И хлынул дождь.
Глава 13
Дождаться следующей ночи оказалось сложнее, чем пережить предыдущую. Время тянулось как вечность, однообразное, похожее на мутное желе. Джи выжидал. Лёжа на пыльном покрывале давно покинутой Старшим кровати, он считал секунды, складывая их в минуты и часы. От одного до шестидесяти. Можно позволить себе тратить время, если у тебя в запасе все минуты мира.
Боль, плавившая тело, угасла, ушла, оставив после себя лишь бледный призрак. Грубая ткань покрывала слабо покалывала кожу. Виски сделал своё дело, притупив ощущения, но для полного исцеления нужна была кровь.
И нужно было выбраться из давящих четырёх стен, в которых мысли метались и душили, не оставляя покоя.
Едва рахитичный солнечный луч, пробивавшийся сквозь штору, окончательно угас, Джи встал. У подоконника распахнутого окна натекла небольшая лужица – ливень хлестал всю ночь и большую часть утра. Ворвавшийся сквозняк обдал холодом. Голая кожа мгновенно покрылась пупырышками, по телу прокатилась мерзкая волна обжигающего озноба.
Стараясь игнорировать шум в голове, Джи раскрыл шкаф. Усмехнулся про себя – пара сменных костюмов терпеливо ожидала, когда хозяину в очередной раз достанется так, что одежда превратится в придверный коврик.
Зеркало – огромное венецианское стекло в золочёной раме – отразило измученное лицо с лихорадочно горящими глазами. Джи отвернулся. Торопливо оделся и чуть ли не бегом покинул квартиру.