Мы – напоминание о том, что он ещё кому-то нужен, думал Джи, наблюдая из кресла в углу, как пожилой учёный и Мастер, склонившись над бумагами, оживлённо спорят. Нет, даже не так – о том, что в него всё ещё верят...
Время давно шагнуло за полночь, но оба изобретателя не замечали ничего, целиком погрузившись в обсуждения. И, когда Джи поднялся и вышел из комнаты на узкий балкончик, ни один из них даже не поднял головы от бумаг, рассыпанных, словно осенние листья, в круге тёплого жёлтого света.
Ночной воздух холодил, пробираясь сквозь тонкую рубашку. Сорок лет. Без малого сорок лет прошло с того момента, когда своды Уорденклиффской башни сомкнулись над ним, отрезая от прежнего мира. Когда в сполохах огня, сквозь боль и жар, он жадно ловил проносящиеся не перед глазами – перед мысленным взором – картины. Те самые образы, что терзали его разум с момента, когда ладонь впервые коснулась холодного гладкого бока капсулы.
Наблюдатели. Контролёры, наставники человечества, единственные, кто мог – и должен был! – исправить историю. Если ошибаются люди, они губят себя и себе подобных. Но если ошибаются боги – они создают тех, кто способен погубить всё...
И, кажется, в этот раз неведомые создатели ошиблись дважды.
Человечество стало результатом их просчёта. А Наблюдатели – нелепой попыткой исправить оплошность, грубой заплатой на рваной дыре бытия. Но заплата сама оказалась дырявой. Никто из Наблюдателей не помнил не то что своих целей, но даже собственного прошлого. И всё прошло прахом... Тот Путь, что был намечен для истории, свернул не туда. И всё ещё можно было бы исправить, скорректировать тропу, которой предстояло идти человечеству, обогнув острые камни, но... Но те, кто должен был помочь, сами превратились в проблему. И ни один из дюжины Наблюдателей не мог исправить этого. Ни один – кроме него.
Образы приходили друг за другом, рождаемые болью и пламенем, фантазии и домыслы сплавлялись, перемешиваясь, со вспыхивающими на миг картинами из ниоткуда. Может ли он в одиночку что-то исправить? Повлиять на историю? Перенаправить человечество иной – верной – дорогой? Как такое под силу одному, да даже и дюжине? И где она, эта дорога, какой из миллионов путей, лежащих перед людьми, – правильный? В конце концов, разве уже не поздно что-либо менять?..
И если всё так... Если всё так, почему тот голос, что Джи так отчётливо слышал, коснувшись капсулы, вложил ему в память одно лишь указание: смотреть. Запоминать. И ничего больше.
Те образы, мелькнувшие в сознании в короткий миг, стали его наваждением на все последующие годы. Были ли они считаны из легендарного «эфира»? Или же воображение и логика сыграли злую шутку, дополнив обрывки мыслей до целостной картины? Увидел ли он то, что было правдой, или лишь то, что хотел увидеть?..
Цветная нью-йоркская ночь мерцала внизу. Джи отвернулся. Сорок лет он пытался отграничить вымысел от истины – и не сумел. Наверное, стоит принять как данность, что всё услышанное и увиденное в ту ночь – верно. Всё, что предстало перед ним в мерцании огненных вспышек, есть истина. В конце концов, снова повторил себе Джи, Андриан нашёл таким путём свою правду.
Пальцы стиснули гладкие деревянные перила. Он цеплялся за это доказательство, не имея других. И не имея возможности проверить свои открытия повторно. Башня Теслы взлетела на воздух в 1917-м, и вряд ли учёный согласился бы провести ещё один такой эксперимент. Но даже если он дал бы согласие – где гарантия, что результат будет иным? Или что схожий результат подтвердит истинность видений?
Сквозь приоткрытую дверь доносились голоса – хрипловатый, торопливый Мастера и спокойный, глубокий – Теслы. Джи смотрел на худой профиль учёного, с орлиным носом и аккуратно зачёсанными назад снежными волосами.
Вышло ли у него что-нибудь? Успела ли его башня дать нужную энергию, прежде чем её разрушили?..
Беседа двух учёных затянулась до утра. Выбрав момент, когда в разговоре возникла пауза, Джи спросил Теслу о башне.
Пожилой изобретатель долго смотрел на него.
– Уорденклифф стал той точкой, где мои идеи ближе всего соприкоснулись с реальностью, – наконец сказал он, – но это был лишь краткий миг. Я не получил и десятой доли того, на что рассчитывал.