Снаружи было холодно – неожиданно холодно для самого начала сентября и оттого ещё более неприютно. Десятки смуглых парней и девчонок жались к стенам у входа, тщетно пытаясь укрыться от пронизывающего ветра, кутались в лёгкие кофты и клеёнчатые куртки. Из-под капюшонов сверкали чёрные глаза – просяще-настороженные. Каждый из ребят что-то держал в руках – свёрток, сумочку, маленький пластиковый кейс, облепленный потрёпанными стикерами. Джи замедлил шаг, присматриваясь к пёстрой толпе молодёжи. Для наркодилеров мелковаты. Студенты? Попрошайки? Последователи загадочного Лексея?
Один из «студентов», блестя глазами исподлобья, осторожно приблизился. Джи притормозил.
– Чего тебе?
«Студент» залопотал, дёргая смуглой рукой вылезающие из-под капюшона курчавые тёмные волосы. Из коробочки транслитора, торчащей в нагрудном кармане, донеслись монотонные звуки плохого машинного перевода:
– Приложения – кодить – недорого. Необходимость – на – территории – страны. Любые – расширения. Программы – дополненной – реальности. Купить – дешевле – чем – в – магазине...
Жестом фокусника чернявый раскрыл кейс, являя миру портативный терминал с надтреснутым дисплеем.
– Фронт-энд – разработка... – хрипел транслитор.
– Спасибо, – Джи заглянул в широкоскулое бровястое лицо, – хинди?
Тот закивал с таким усердием, что, казалось, голова вот-вот слетит с цыплячьей шеи, обильно увешанной бусами.
– Нарендра Чаттерджи?
Индус расплылся в белозубой улыбке.
– Кумир, – донеслось из транслитора, – великий – человек.
– Въедливая заноза, – сообщил Джи и улыбнулся голодным глазам кодера, – удачи, парень.
Ветролёт с нужным ай-ди ещё не появился. Стоя у края посадочной площадки, Джи разглядывал мерцающие турникеты. Китайская Евразия пока что представлялась квинтэссенцией архаичного безумия. И где-то здесь, среди отпрысков «машинного коммунизма», ему предстояло найти тех, кто отдал приказ напасть на Мастера. Джи потёр лоб. Неизвестно, с чем ему предстоит столкнуться. Но угроза должна быть устранена. Мастер не сможет вечно прятаться в замкнутой системе. Ему придётся продолжить работу с Машиной, и если для этого понадобится выкорчевать целую сеть хакеров и ушлых кибер-воришек – что ж, он, Джи, это сделает.
Но надо поспешить. Не известно, как давно началась охота на Мастера... Истоки могут затеряться.
Джи поёжился от пробирающей сырости. Машинный коммунизм, кажется, не признавал микропогодных установок – на аэропорт волнами наползал туман. Отсыревшие джинсы облепили ноги, в ботинках начинало хлюпать.
На то, чтобы отследить и изловить хотя бы одного из «заказчиков» Мастера, потребуется время. А его не так много. Самые чёткие воспоминания, считываемые из крови, относятся к последним двум месяцам. Доступный предел – сто пятьдесят дней. Дальше всё размывается.
Джи поправил на плече небольшую спортивную сумку. Три года назад Нарендра Чаттерджи получил Мировую премию за подробное описание механизма хранения информации в крови homo sapiens и homo sapiens haima, сделав особый упор на различия в кодировке данных обоими подвидами. Ему же принадлежал и зафиксированный рекорд давности считанной информации – сто пятьдесят восемь суток. Чаттерджи был относительно молод по меркам «детей ночи» и ещё не утратил рвения, присущего исследователям. Он доказал, что кровь, точнее, плазма крови, как и любая жидкость, в состав которой входят молекулы воды, способна образовывать пространственную структуру, и накапливаемая информация в этой структуре рассматривается как мера организованности движения частиц. Изменённый геном «детей ночи» и улучшенная способность их крови к образованию иерархических структур-кластеров отчасти объяснили и способность к регенерации – одним из её механизмов выступила именно возможность более точного и полного сохранения данных. Джи следил за работами Чаттерджи – тот подавал большие надежды, и именно ему пророчили открытие принципа считывания воспоминаний из крови. Он уже доказал, что потеря возможности считывания связана с обновлением крови – по мере того, как кровяные тельца человека заменяются новыми, более старая информация утрачивается с гибелью хранивших её клеток, подобно тому, как старые данные на носителе перезаписываются новыми. Ему же принадлежало и сенсационное открытие информационной «утечки», вызываемой воздействием электромагнитного поля на плазму крови. Этой технологии прочили большое будущее – вплоть до использования в следственных мероприятиях. Джи скривился. Принятая к Пятому закону поправка обязывала всех «детей ночи», обнаруживших в крови доноров информацию о насилии, убийствах, мошенничествах и тому подобном, докладывать куда следует. На деле же никто не спешил ни свидетельствовать против людей, ни помогать им. Джи, как и любой другой потомок Евы, неоднократно получал приглашения выступить в качестве независимого эксперта в суде – но письма неукоснительно следовали по краткому маршруту «ящик – корзина» вместе со всеми сулимыми благами. «Дети ночи» откровенно плевали на предложения человеческих органов правопорядка, не торопясь ставить им на службу свой уникальный дар. А среди людей вовсю процветали подпольные убежища, где за солидную сумму преступник мог отсидеться сто пятьдесят дней. «Стопятидесятники» выпускали своих гостей на свободу неуязвимыми для мрачной способности отпрысков Евы. Новая кровь – новая жизнь...