Она, пожалуй, постарается втянуть его в какой-нибудь разговор на всю ночь, и можно будет забыть про страх. Саманта улыбнулась, представив, как разозлился бы Флетч Бронсон, если бы узнал, что она хочет использовать его, чтобы отвлечься. Он не похож на человека, который позволяет использовать себя.
Каким необычным оказался этот Флетч Бронсон! Топаз привыкла иметь дело с сильными, волевыми мужчинами. Но Флетч был не просто сильным. От него исходила аура власти. Он отгородился от мира глухой стеной недоверия и холодности и не позволял никому подойти к нему слишком близко. Флетч был резким, почти грубым и говорил только то, что хотел сказать. Однако его грубоватая прямота вовсе не раздражала Топаз, скорее забавляла. Интересно почему. Впрочем, ей некогда размышлять об этом. Пусть у Флетчера тяжелый характер, но он оказался рядом, когда была необходима его помощь, и Саманта благодарна ему за это.
Флетч сидел на одеялах, обхватив руками колени. В каждой линии его сильного тела чувствовалось едва сдерживаемое напряжение. Саманта невольно залюбовалась его мощной фигурой. Одежда не скрывала, а только подчеркивала скульптурный рельеф его мышц, которым мог бы позавидовать и атлет. Смутившись, девушка отвела взгляд, но затем снова взглянула на Флетчера, и вдруг, непонятно почему, ее бросило в жар и стало трудно дышать.
Она попыталась улыбнуться.
– Извините, что ходила так долго. Я нашла припасы, но они оказались испорчены, и мне пришлось выкинуть их. Вы наелись? Если сюда не доберется патруль, мы сможем выйти завтра утром наружу и собрать фруктов. Иногда нам удавалось…
– Так у нас нет больше еды? – перебил ее Флетч. – Совсем никакой?
Девушка покачала головой, стараясь не смотреть ему в глаза. Она прошла через зал и поставила фонарь рядом с одеялами.
– Но зато теперь я могу развести огонь и сварить кофе. Мне очень жаль.
– Может, перестанешь извиняться? – произнес Флетч так грубо, что Топаз невольно подняла на него испуганный взгляд. Глаза его метали молнии.
– Черт побери, ты ведь врала мне с самого начала, не так ли? Здесь и не было никакой другой пищи!
– Не стоит так сердиться, – пролепетала Саманта, невольно делая шаг назад. – Это ведь не так уж важно. Завтра…
– К черту завтра, – вскочив на ноги, Флетч надвигался на Топаз. – Ничего себе – не стоит сердиться! – Он встряхнул девушку за плечи. – Это ведь была последняя еда, правда? Ты наврала мне и ушла, потому что знала: я не стану есть, если ты сядешь рядом и не возьмешь ни кусочка!
– Я не голодна, – перебила его Саманта. Флетч был так близко, что она ощущала всем телом исходивший от него жар. – Я ела сегодня утром.
– И что же ты ела?
Саманта нервно облизнула губы.
– Фрукты, кажется.
Ладони Флетча крепче сжали ее плечи.
– Ты снова врешь мне!
– Ну хорошо. Возможно, это было вчера вечером.
– Возможно, – угрожающе произнес он. – А возможно, и нет. Так когда же ты ела последний раз, Саманта Бартон?
– Вчера днем, – сдалась девушка. Увидев, как потемнело лицо Бронсона, она поспешила добавить. – Но я ела потрясающе вкусную дыню. А потом у меня просто не было времени, потому что нас заметил патруль. Наших пайков хватало только на освобожденных узников. Им это было куда нужнее, чем нам, и мы с Риккардо…
– Отдали им свою пищу, – угрюмо закончил за нее Бронсон. – А я, я тоже, по-твоему, нуждался в пище больше, чем ты? Посмотри на меня. Я крепок, как бык, и если я пропускал когда-нибудь ужин, то лишь потому, что забывал о нем или был занят, а не потому, что у меня не было еды. – Руки его все еще сжимали хрупкие плечи Саманты. – А ты… Боже мой – кожа да кости! И ты отдала мне свою последнюю еду. Знаешь, как я чувствую себя теперь?
– Я вовсе не хотела, чтобы вы почувствовали себя виноватым, – тихо сказала Топаз. – Извините меня.
– Если не перестанешь наконец извиняться, я удушу тебя на месте, – снова сверкнул глазами Флетч. – Почему, черт побери, почему ты это сделала?
Саманта подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
– Вы ведь мой гость, – произнесла она. – Вот я и предложила вам все, что у меня есть. Флетч изумленно смотрел на девушку.
– Хорошие у тебя представления о гостеприимстве. А как насчет элементарного здравого смысла?
– Наверное, у меня он отсутствует, – Топаз виновато улыбнулась. – Я слишком импульсивна и часто делаю что-то, не обдумав хорошенько. – Улыбка ее вдруг померкла. – Но только не в этот раз. Я всегда стараюсь платить по счетам. Я никогда не смогу отблагодарить вас по-настоящему за то, что вы сделали для меня и Риккардо, но я стараюсь.
– Я не отбираю пищу у голодных женщин! Саманта покачала головой.
– Я вовсе не голодаю. И я действительно не хочу сейчас есть. Я очень выносливая. Мне приходилось обходиться без еды и гораздо дольше. – Она снова улыбнулась. – Выпив кружку кофе, я окончательно восстановлю свои силы.
Флетч, прищурившись, внимательно разглядывал девушку. Он словно бы не замечал, что по-прежнему держит ее за плечи.
Зато Саманта хорошо чувствовала прикосновение его рук. Ладони Флетчера словно источали жар, проникавший внутрь ее тела, пробуждая его к жизни.
– Мистер Бронсон?
Он не сразу услышал ее, а когда понял, что Саманта обращается к нему, медленно разжал руки.
– Флетч, – невесело усмехнувшись, сказал он. – После того как я украл у тебя последний кусок хлеба, формальности, я думаю, неуместны. – Он указал на одеяла возле стены. – Присядь-ка. Я сам разведу огонь и сварю кофе.
– Да нет, я…
Но Флетч поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Я сказал тебе, садись, – резко приказал он. – Садись и отдыхай!
Саманта медленно опустилась на одеяла и сложила ноги по-турецки.
– Хорошо, я сяду. Может быть, вы не откажетесь поговорить со мной. Мне ведь предстоит провести здесь одной много-много дней, прежде чем солдаты покинут эту местность и я смогу отправиться за Пако. – Она старалась, чтобы голос ее звучал как можно беззаботнее. – Так что не хотелось бы промолчать весь вечер, раз уж рядом есть живой человек.
Флетч снова внимательно посмотрел на девушку, но по выражению его лица невозможно было понять, о чем он думает.
Глава 2
– Ты хорошо говоришь по-английски. Ни малейшего намека на акцент, как у твоего друга Лазаро. Ты американка?
– Конечно, я хорошо говорю на своем родном языке, – улыбнулась девушка, прихлебывая из чашки ароматный кофе. – Я ведь родилась в Далласе. И понятия не имела о существовании острова Сент-Пьер, пока мне не исполнилось десять лет.
– Как интересно, – Флетч сжал ладонями кружку, глядя на девушку поверх костра. – Не соблаговолишь ли объяснить, как случилось, что американская девушка стала членом партизанского отряда на острове в Карибском море.
– Мой отец был журналистом. Не очень известным, но он писал на двух языках и был мастером своего дела. Когда умерла мама, отец приехал сюда и стал репортером ведущей газеты острова. Ему нравилось на Сент-Пьер. До революции остров напоминал рай, о котором он всю жизнь мечтал. Я тоже любила этот остров в прежние времена… Ну вот… Я быстро подружилась со своими сверстниками и выучила язык. А когда мне было пятнадцать, хунта свергла законное правительство. Тогда наша жизнь превратилась в ад. Новому правительству не нравились ни мой отец, ни его статьи. Они убили его.
Саманта произнесла это абсолютно спокойно, и от этого слова ее показались Флетчеру еще ужаснее, чем если бы она плакала навзрыд.
– Ты любила отца?
– Да, – девушка отхлебнула из чашки. —
Тогда я пошла в горы и вступила в отряд Риккардо. – Она подняла на Флетча свои необыкновенные янтарные глаза. – Вот и все. А теперь вы расскажите о себе. Думаю, ваша жизнь была куда интереснее моей.
– Я знаю многих, кто поспорил бы с тобой, Саманта. И что же ты хочешь обо мне узнать?
– Все, – девушка улыбнулась. – Мне очень любопытно. Я ни разу не встречала нефтяного магната. У вас есть семья?