Я моргнула и медленно опустила взгляд на отягощавшей ладонь предмет, одновременно освобождая зашедшегося в хриплом кашле парня от смертоносного захвата.
— Значит, он был у тебя, — невнятно протянула я.
— У меня, — все еще кашляя, кивнул Рон — Вас толкнул в портал и его выхватил. Вы и не заметили. Боец из Вас, конечно…
— И зачем отдаешь теперь? — чувствуя, как внутри разливается черная мгла, шепнула я.
— Низко… Все это низко. Вы правы — все предают. И я предал. Думал, что служу Империи, а в итоге просто был цепным псом на поводке этой зарвавшейся… не важно, — наткнувшись на мои сузившиеся глаза, перервал сам себя он — Но больше не могу так. Сам себе противен. Я солдат. Я присягу Империи давал. И вопреки присяге пытался убить наследницу. Думал, это во благо… Она убедила. Дурак. Но теперь все. Разбирайтесь уже сами, леди. Не могу принять ни Вашу одержимость Бесноватым, ни игры Ее Высочества. Хоть обе сразу с ним…
— Рон!
— Ухожу я. Подамся в вольные наемники.
— Так значит…
— Так. Либо убейте меня вот теперь прямо. Но я тут не останусь. А в Сильфер мне путь теперь заказан.
Я аккуратно провела пальцем по голубоватой стали оружия и вскинула тяжелый взгляд на парня:
— Уходи, — сухо бросила я — Небо тебе судья.
Соловат недоверчиво нахмурился, а потом сделал пару неуверенных шагов к двери. Но не дойдя до нее остановился и обернулся:
— Вы только вот что еще на прощание послушайте: не тому Вы верите. И не верите тоже не тому.
— Я никому теперь не верю, — глухо проронила я — Можешь не волноваться.
— Глазам своим поверьте, раз меня не слышите, — сокрушенно шепнул он — Вот прямо сейчас идите. Все сразу прояснится.
— А теперь-то зачем это мне говоришь? — горько ухмыльнулась я.
— Жалко Вас, — вздохнул Рон — Вы не дурная вовсе, как то всем принцесса говорит. Добрая, наивная. Глупая может. Но это возраст. Да и не повод оно все, чтобы Вас до смерти доводить. Идите, леди. Сейчас идите. И я пойду. Небо с Вами.
И Рон Соловат тихо вышел за дверь, навсегда покидая мою историю.
...
Я обессилено опала на край кровати, растеряно обводя взглядом опустевшую комнату.
В голове царил сумбур. В душе гадко расползалась зловонная жижа очередной обиды.
«Это точно не мои эмоции. Это неподготовленная психика Лорелеи не готова принять, что вокруг нее предатели. Я-то давно знала, что Рону верить нельзя. И что Леатора убить меня хочет тоже знала. А уж что Киран мной подло манипулирует догадалась и без всяких там засланных казачков! Спокойно, Лея! Ничего нового ты же не узнала? Ничего такого, к чему реально могла бы быть не готова. Ничего, что должно было бы выбить тебя из колеи…»
Но вопреки рассудку глаза быстро наполнялись непрошеными слезами, а пальцы дрожали мелкой, противной дрожью, на корню убивая все мои попытки сдержать надвигающуюся истерику.
— За что? — не выдержав, горько всхлипнула я и потоки первых, прозрачных капель стремительно потекли по трясущемуся подбородку — За что они так… с ней?!
Перед глазами, словно в калейдоскопе, проносились кадры чужой, незнакомой, но отчего-то такой близкой жизни.
Вот смутная фигура Императора Тахиба, напрочь лишенная лица, но легко опознаваемая в воспоминаниях. Второй Лик Империи небрежно пробегает сильными пальцами по моим черным волосам и в память крепко врезается его едва наметившаяся улыбка. Странно, принцесса не помнит ни его черт, ни цвета глаз. Но эта улыбка намертво прикипает к мозгу и встает во главу мировоззрения, заставляя стремиться все выше, достигать невозможного, преодолевать себя. В жалких попытках увидеть ее снова. Ощутить на напряженной макушке быстрое прикосновение венценосной ладони.
Вот надо мной склоняется лицо поистине прекрасного молодого человека. У него нереально яркие синие глаза, ломаная линия угольных бровей и задорная ямочка на квадратном подбородке. Вторая такая ямочка услужливо возникает на его левой щеке, вторя нежной улыбке, стоит его теплому, полному любви и заботы взгляду коснуться меня. Лорей соль Тахиб привычно сдувает с брови непослушный локон и треплет меня по голове: «Лейка — лейка, не жалей-ка!» — дразнит он. И я показушно дую губы, демонстрируя обиду. Но в сердце сладко разливается любовь и обожание, а душу окутывает теплым облаком восхищения.
— Предали… почему вы меня предали? — всхлипываю я, не имея сил расценить горе, поглотившее отца при известии о гибели брата иначе. И не желая расценивать глупую смерть Лорея по иному, нежели предательство — Ушли… бросили меня… не защитили…