— Трон не примет меня — глухо обронил король, отходя к окну и тяжело дыша — Для него я мертв. А мертвецу не место на престоле.
— Ты не мертв, Киран — терпеливо проговорил брат — Ты жив. И ты все еще наш король. Твои подвиги не забыты. Твой народ боготворит тебя! Ты можешь управлять страной из Нетленного. Я лишь представляю тебя на троне столицы, как временный регент. И да, пусть фактически на фамильном древе твоя звезда погасла, а я признан королем. Народ знает правду!
— Нельзя управлять удаленно — рявкнул мужчина, прикрывая глаза — Это бред!
— Это вариант, Киран — холодно бросил Никай — Единственный вариант. Трон не позволит тебе взойти на него. Двери дворца не откроются для мертвых. Поэтому это место придется занять мне, чтобы не допустить восстаний. Но ты был и остаешься истинным королем Дернии. И, в отличии от меня, ты обрел Зверя. Пусть он спит в твоем сердце, но огонь в твоих глазах без слов говорит о том, что ты дракон! Так стоит ли бояться слабого меня, когда сосредоточиться тебе нужно на другом?
— На чем же, брат? — ухмыльнулся тот.
— Сердце, Киран. Чтобы трон признал тебя живым тебе нужно бьющееся сердце. Хотя бы один удар!
Глава 1
Я с удовольствием перелистнула туда-сюда на планшете последние страницы и удовлетворенно кивнула сама себе. Красота! Ну, красота же!
Любование плодами собственных трудов прервал легкий «треньк» входящего сообщения.
«Авторка» — любовно значилось в графе «отправитель».
«Дочитала, значит» — гаденько ухмыльнулась я и аккуратно нажала наманикюренным пальчиком на значек прочтения.
«Сука!»» — лаконично значилось в теле письма.
Мда. Вот так всегда. Никакого уважения к моему тяжелому, рабскому труду. А я, между прочим, ночей не досыпала последнюю неделю. Читала и правила, правила и читала… Собственно, именно в этом моя работа редактора в издательстве и заключается.
Я понимающе закатила глаза.
Приятно одно то, что любимая «Авторка» растет над собой. Не без моей посильной помощи, надо полагать. Вон как лаконично научилась изъясняться! А поначалу… Уууу! Прямо оды и романы в прозе мне писала на каждый вымаранный клочок ее нетленки! А какое оральное удовольствие она мне доставляла? Оральное, в смысле своим ором, конечно…
Вспомнить только истерику, которую я выслушала прямо по телефону, когда отправила ей первые три главы, нещадно сокращенные моей гениальной рукой со ста двадцати тысяч знаков до жалких сорока тысяч.
— Ты охренела совсем? — прямо через трубку, вот клянусь вам, брызгала на меня яростная слюна неоцененного гения эпистолярного жанра — Серьезно?! Шесть листов описания медленного раздевания героини и явления читателю ее божественного тела? Восхищение главного героя каждым ее изгибом, его переживания, бьющееся сердце, восставшие чресла… И все это уместилось в одно предложение?!
— Зато какое! — гордо хмыкнула я — Все гениальное просто. И кратко.
— «У нее была такая шикарная упругая задница, что у него каменно встал»?! Настолько кратко прямо?!
— Зато по сути — отмахнулась я, жарко глядя на недавно сотворенный такой шикарный бутерброд с такими упругими помидорками черри, что у меня аппетит тоже приподнялся — Сдохну щас, если не сожру — пробубнила едва слышно я и откусила знатный кусок от божественного сэндвича.
Блин! Сутки не ела! Потому что у меня тоже есть сроки работы над романом, выбранным для печати. Но разве я дождалась понимания?
— По сути?! По сути?! — бесновалась на том конце провода писательница — А где я тебе теперь количество знаков возьму?! Буковок не хватает теперь, понимаешь ты?
— И фто? — откровенно жуя, уточнила я — Нету, так напифы!
— Я «пифу» — рявкнула на меня собеседница — А ты режешь!
— И в этом суть разницы наших должностных обязанностей — проглотив кусок, согласилась я — Заметь, я еще даже не дошла до тела романа! Все надо с конца на начало перетащить, а то хромает временная нить повествования. Сейчас самое интересное начнется!…
И ведь оно началось!
Нет, я свято верю, что где-то в гениальном мозгу «Авторки» руки сошлись с ногами. Но в тексте-то нет! Куда-то терялись логические обоснования. Пропадал плавный ход сюжета. Рвалась на части цепочка действий героев…
Сова была нещадно натянута на глобус и таращила оттуда глаза, недоумевая: «За что?!».
Ответа у гениального прозаика не было. И, искренне переживая за редкую птичку, я снова и снова резала, перетаскивала, правила и заставляла автора работать.