— Реши я заставить Вас страдать, я бы как раз отказал Вам в зелье — чуть насмешливо отозвался все еще незримый король и скрипнул креслом — Не морщитесь, леди Лея. Оно уже меняет послевкусие на привкус лимонного курда. Я прекрасно знаком с его свойствами.
— По Вам и видно, — огрызнулась я, обескураженно отмечая, что голова уже перестала болеть, перед закрытыми глазами не вертится черный калейдоскоп, а тошнота сменилась легким голодом.
— Намекаете, что я горький пропойца? — неверяще хмыкнул Киран.
— Как бы я посмела? Всего лишь, что Вы кондитер-любитель, — не могла перестать злословить я, мысленно отвешивая себе подзатыльники. Дура! Это ведь король! Он и казнить может.Ощущение, что я с головой рассорилась вчера в пух и прах!
Монарха, очевидно, посетили примерно такие же мысли. Потому, помолчав для проформы пару минут и тщательно продышавшись, Киран вернул-таки себе спокойное дыхание и снова ровно произнес, явно не желая спорить с умственно ущербной особой с утра пораньше:
— Итак, если Вам уже лучше, то не могли бы Вы открыть глаза?
— Зачем? — буркнула я, устраиваясь на кровати поудобнее и скрещивая руки на груди.
— Хотя бы затем, что неприлично разговаривать с королем игнорируя его взгляд — холодно пояснил мужчина.
— Как сказать — вздохнула я — Если я открою глаза, то смогу воочию убедиться, что, будучи в постели и не одета, принимаю постороннего мужчину. Какой позор! Это же неприлично!
И я замерла в ожидании ответного комментария.
У короля, кажется, тем временем произошла ломка сознания. Судя по возмущенному пыхтению, в голове монарха как раз показательно прокрутился ремейк на тему «Табор уходит в небо». И прекрасная картина никак не вязалась с образом поборницы морали, который я так старательно пропагандировала этим утром.
— Вы… — начал было Киран, но тут же умолк, начиная понимать, что диалог в нашем случае бесперспективен. Уж что — что, а ответный аргумент я найду в любом состоянии. В тишине раздался глубокий, недобрый вздох, а затем уставший от глупых разговоров король просто безапелляционно приказал — Откройте глаза. Сейчас.
В этом ровном голосе не было и намека на громкие нотки. Однако одного слова хватило, чтобы все мое существо задрожало, признавая главенство невидимого собеседника. Его власть, мощь и неопровержимую силу, не поддающуюся сомнению.
Я сдавленно сглотнула, и не смея более шутить резко открыла глаза.
Чтобы миг спустя сдавленно ахнуть от удивления и попытаться повыше натянуть на грудь непозволительно сползшее покрывало.
Я было не в своей комнате!
Скажу больше — я вообще не в комнате была! У меня язык бы не повернулся назвать эти покои плебейским словом «комната».
Роскошь и богатство, вот что отличало место, в котором я соизволила проснуться на огромной, не иначе как четырехспальной кровати, под тяжелым, лимонно — янтарным балдахином.
Огромная спальня в солнечно-желтых тонах тонула в мягких утренних лучах, словно пронизанная паутинками света. Шелковые обои на стенах, вычурная лепнина, изящная мебель… Высокие окна открывали утонченную панораму на пышный зеленый сад. А в приоткрытую дверь я видела небольшой будуар и выложенную молочным мрамором ванную комнату. И я бы с таким удовольствием сейчас этой самой ванной воспользовалась!
Вот только прямо напротив меня, в удобном массивном кресле, свободно откинувшись на спинку восседал сам Киран Четвертый и со странным, плохо читаемым выражением на своем красивом, породистом лице внимательно смотрел на меня.
Я тихо пискнула и снова безрезультатно попыталась подтянуть нечеловечески тяжелое одеяло на совершенно прозрачный тончайший шелк чужой ночной сорочки, в которую оказалась облечена чьими-то не в меру заботливыми руками.
Искренне надеюсь, что руки были не настолько наглыми, чтобы не быть женскими. Иначе… В общем, об альтернативах думать не хотелось. Потому что, как показала практика, где-то в пространственно-временном тоннеле я, очевидно, потеряла не только надежду на возвращение реальный мир, но и опыт прожитых годов, стрессоустойчивость и адекватность. Иначе я вчерашний экспромт объяснить все равно не могу.
Мамочки… как же стыдно! Причем уже за столько всего одновременно…
И я внезапно сильно покраснела, радуя гадко улыбнувшегося короля пунцовым цветом своих щек.
— Как… как давно Вы здесь? — все еще сиплым голосом, зачем-то спросила я.
— С рассвета, — не лишив меня ответа, кивнул король.