Фархад был очень силен. Он с детства занимался борьбой, легко мог поднять штангу весом в сто килограммов над головой, однажды на спор голыми руками сломал годовалую пальму. Но сейчас сила ему не помогла. Его могучий удар, направленный в подбородок Хасану, впустую разрезал воздух, а в следующую секунду Фархад хрипло охнул – кулак гвардейца со страшной силой вонзился ему в живот, разрывая внутренности. Он согнулся, держась за живот руками, покачнулся, но прежде чем успел упасть, Хасан нанес ему еще один удар – ребром ладони по шее. На землю Фархад упал уже мертвым.
Единственным, чего добился Фархад, было то, что полковник отвлекся от инженера и тот успел встать и заковылять к автобусам. Преследовать его Хасан не стал, он уже достаточно сорвал злобу.
– Ну, что встали?! – рявкнул он на застывших рабочих. – Грузитесь! Быстро!
Ослушаться его никто не посмел. Люди стали залезать в автобусы. Тигран тоже собирался влезть в один из них, но тут его сзади ухватила за шиворот крепкая рука одного из гвардейцев.
– Стой, – рыкнул он. – Иди к командиру!
– Но он же приказал…
– Пошел! – Гвардеец сопроводил слова сильным тычком – он угодил Тиграну стволом автомата по ребрам. После этого армянин больше спорить не пытался. Он пошел обратно, к Хасану, стоявшему шагах в тридцати от автобуса над телом Фархада.
– Зачем ты это сделал? – спросил Тигран, показывая на тело рабочего. Он с трудом сдерживался, очень хотелось, забыв о том, что он стар и слаб, броситься на этого мерзавца и вцепиться ему в горло.
– Не надо было на меня кидаться, – ответил гвардеец. – Геройствовать он решил. Вот и догеройствовался.
В этот момент последний из рабочих вошел в автобус. Хасан махнул рукой, и автобусы тронулись с места. Митонасян смотрел на полковника со все возрастающим недоумением. Какое-то у него было странное лицо – словно гвардеец чего-то ждал. Тигран раскрыл рот, чтобы задать ему вопрос, но так и не успел произнести ни звука.
Раздался грохот, мощной волной прокатившийся по улице, ударивший по ушам так, что голова чуть не раскололась. Из обоих автобусов во все стороны рванулось ярко-рыжее пламя, в разные стороны полетели обломки. Поскольку отъехать они успели уже довольно далеко, опасности никакой гвардейцам не угрожало – никто из них даже не пригнулся, хотя неожиданностью для них взрывы явно не были.
– Надо же, – совершенно спокойным голосом сказал Хасан аль-Бизкек. – Эти американские нелюди попали ракетой прямо в автобусы. Жизни всех этих людей теперь на их совести!
– Какие ракеты… – начал Тигран.
– Американские, – с нажимом повторил гвардеец. – Или английские. А может, не ракеты, а бомбы. Это уже не важно. Но самое главное тебе, я надеюсь, понятно?!
Тигран опустил голову. Взгляд его наткнулся на тело Фархада, изо рта которого на землю уже натекла большая лужа темной крови. Армянин судорожно сглотнул и тихо сказал:
– Понятно.
– Вот и хорошо, – кивнул Хасан. – Но помни – стоит тебе хоть когда-нибудь, хоть кому-нибудь сказать об этом что-то не то… Ты пожалеешь, что родился на свет.
– Я понимаю, – бесцветным голосом ответил Митонасян. «Хорошо, что он мне угрожает, – промелькнула у него в голове неожиданная мысль. – Эти угрозы значат как минимум то, что меня убивать пока не собираются. Что ж, вот и ответ на вопрос, о котором я сегодня думал. Президент все еще считает меня необходимым».
Тем временем гвардейцы Хасана уже вбегали в ворота, волоча здоровенные деревянные ящики.
– В здание тоже попадет какая-нибудь американская бомба, – сказал полковник, проследив за взглядом армянина.
Он немного помолчал, а потом резко повернулся к заводу спиной и скомандовал:
– За мной. Нам тут больше делать нечего, мои парни все доделают сами.
– Куда меня теперь? – спросил Тигран, шагая за гвардейцем к одному из джипов.
– Мы с тобой сопровождаем оборудование до Басры, – ответил Хасан. – Ну, точнее сказать, я сопровождаю – и тебя, и оборудование. Но имей в виду – ответственность за сохранность всего необходимого несешь только ты. Если не сумеешь за месяц восстановить производство на новом месте – пристрелю как бешеную собаку.
«Дурак ты, – подумал Митонасян, усаживаясь в машину. – За месяц… Хорошо бы за полгода восстановить, да и это еще при самых благоприятных условиях. Ну да ладно, об этом нужно не с тобой говорить и не сейчас».
Примерно через минуту после того, как машина тронулась, Хасан достал из кармана небольшую черную коробочку с выдвижной антенной. Набрал на клавиатуре длинную комбинацию цифр и нажал на круглую черную кнопку.
На этот раз взрыв был куда мощнее, чем когда взлетели на воздух автобусы. Хотя они и успели отъехать довольно далеко, машину очень ощутимо тряхнуло, а грохот был такой, словно гром прямо над головой грянул.
– Снова проклятые янки с их бомбами, – усмехнулся Хасан, пряча коробочку в карман.
«Интересно, – как-то отстраненно подумал Тигран, – а успели твои подчиненные выбраться с территории или нет? Ох, вряд ли. Очень уж мало времени прошло».
Но задавать такие бестактные вопросы вслух Митонасян, разумеется, не стал.
2
– Осторожнее, собачий сын! Осторожнее, кому говорят!
Громкий рык Хасана аль-Бизкека, раздававшийся над одним из причалов огромного морского порта Басры, звучал по-прежнему грозно. Точь-в-точь как в те совсем недалекие еще времена, когда его обладатель являлся полковником президентских гвардейцев и носил соответствующий мундир. Однако времена те минули и, как подозревал Тигран Митонасян, безвозвратно.
Старый армянин стоял на палубе небольшого сухогруза под иракским флагом и наблюдал за Хасаном аль-Бизкеком, командовавшим погрузкой. Наблюдал не без злорадства, что греха таить. Да и было отчего. Выглядел теперь бравый полковник уже совсем не так внушительно, как когда он заявился со своими головорезами к нему на завод. Без военной формы, автомата и знаков отличия полковника Хасан выглядел как… Даже сравнения сразу не подобрать. Вот! Как лев с обстриженной гривой, вырванными когтями и обрезанным хвостом. Тигран видел когда-то такую картинку на одной из карикатур Бидструпа, и она ему еще тогда понравилась и запомнилась.
Митонасян еще раз усмехнулся, но как раз в этот момент бывший полковник обернулся к нему и смерил тяжелым взглядом. Улыбка слетела с лица армянина мгновенно, словно ворона, сшибленная с забора метким камнем. Очень уж нехороший взгляд был у Хасана. Оценивающий. Да, лев явно оставался львом, даже без когтей и гривы. И уж на старого Тиграна, в котором, кроме имени, ничего хищного никогда не было, у него сил точно еще хватит. Тем более что, как бы плохо ни разворачивались дела в Ираке, план президента по эвакуации завода пока явно шел без сучка и задоринки.
Митонасян слегка прикусил нижнюю губу. И в который раз задумался о том, что ему теперь делать. Хотя, честно говоря, думать тут было особенно не о чем. Ведь сделать он все равно ничего не мог. Все шло так, как приказывал Хасан, и поступить наперекор армянин не мог никак. С бывшим полковником остались больше десятка гвардейцев, которые тоже переоделись в штатское, но оружие прихватили с собой, упаковав его в здоровенные спортивные сумки. Здесь, на корабле, явно поджидавшем именно их, Хасана встретил капитан, который несколько секунд о чем-то поговорил с ним шепотом, а потом стал беспрекословно подчиняться всем приказам экс-полковника. А приказы Хасан отдал простые – немедленно принять на борт груз и приготовить судно к отплытию. Сейчас как раз заканчивалась погрузка. Переодетые гвардейцы и матросы сухогруза закончили таскать по трапу цинковые ящики, в которых, как прекрасно знал Митонасян, содержались фальшивые доллары, выпущенные его заводом за последние недели.
«Да, нехилую сумму увозим, – подумал он, наблюдая за тем, как последний ящик утаскивают в трюм. – Интересно, хватит ли Хасану верности, чтобы не попытаться забрать все это себе, а про господина президента просто взять и забыть? Ох, не хотелось бы! Хусейну я еще нужен, а вот полковник наверняка решит, что связываться с печатью новых долларов не стоит, того, что есть, и так на три жизни хватит».