— Удивляй — побеждай! — пожал плечами задумчивый черноволосый юноша в черном плаще и таком же бархатном берете с пером. Положение обязывает, поэтому пришлось пару шикарных лисьих шкурок обменять у Платоновых на отрез столь дорогой ткани, ну и пошить нечто наподобие, нет, не как у десантника, а у, не смейтесь, Д’Артаньяна в самом начале. Плащ же был обычный шерстяной, перекрашенный из того самого невыносимо-коричневого. Так вот, а встрепенувшись после своих слов, лидер коммуны азартно дернул себя за ухоженную черную бороду и принялся давить пафосом. — И вообще, вы что, забыли: кто вас ведёт? Ну-ка, слушать всем! Я — Лин Абель по прозвищу Командор, разве хоть раз вас подвел? Разве нарушил своё слово? Неужто вам есть в чем упрекнуть меня? Не слышу!
— НЕ-ЕЭ-Э-ЭТ!!! — раздалось из поселка.
— Так вот вам ещё моё слово! Победа в любом случае будет за нами, и вскоре мы не то что монстров будем вертеть, эм, на наших копьях, но и Гильдию, так и быть, в итоге приняв под крыло. А потом уже и местных, эм, убедим ценить и любить нас! В прямом смысле, Хромой, а не то что ты подумал. Ну и пошляк же ты, рыжая твоя рожа. Вот, короче говоря, отлюбим всех вокруг горячо и как следует, а тогда уж будем наслаждаться и их платоническими чувствами. Я обещаю! Ура, товарищи.
— УРРРА-А-А!!!
— Вот никогда не понимаю, шутишь ты обычно в этих своих приторно пламенных речах или же на полном серьезе наваливаешь? — пристроившись под бочок к «правителю», горячо прошептала тому на ушко Кити, и сама заведшаяся, но несколько в ином плане.
— Кто знает, кто знает... Так, душа моя, не сейчас же! Я, конечно, в плаще и всё такое, но вынь уже, пожалуйста, руку у меня из штанов. Увидят. Да и дел много.
— Противный.
— Ну хоть не пра-ативный.
— А?
— Да ерунда(отмахнувшись), не бери в...
— Не продолжай — я хоть сейчас!
— Да я не о том, блин. Ну вот что ты делаешь, а? Отпусти мои штаны и прекращай уже эти женские провокации. Я ведь не железный, в самом-то деле. Сказал же, потом. А сейчас ну вот совсем не до того, когда как надо...
— Лобастые!!! — прервал воркование голубков зычный голос «вперед смотрящего» с его вышки.
Тут, пожалуй, стоит обрисовать конфигурацию Надобрывинска на текущую дату. Размещалось поселение на вершине холма, который весьма круто обрывался в реку с северной и отчасти северо-восточной стороны. И пусть в остальной своей части он был довольно пологим, но при этом качественно зарос лиственным лесом или, скорее, рощей. Не полностью, а где-то наполовину, как бы ни большую, то есть с востока и юга, когда как с западного направления можно было свободно подняться на вершину и пройти к обрыву. На лесной опушке, которая как раз пришлась на вершину холма, а потому и расчищать место для поселения не понадобилось, тем не менее была организованна достаточно широкая и теперь почти непроходимая засека. То бишь из-за нее по склону с востока и юга теперь тупо не продраться не то что верхом, но и пешком. Даже с топором наперевес это займет прилично времени и сил. Ну а с незаросшего запада на вершине, хотя почти уже на склоне, был вырыт не сказать что продолжительный, но вполне себе трехметровой глубины сухой ров и, соответственно, насыпан двухметровой высоты вал. Чем-то более основательным, нежели убогим частоколом, пока не венчавшийся, но это, как-никак, плюс ещё почти что три метра вертикально вкопанных и, как подсказал всезнайка Сулин, хитро скрепленных меж собой бревен. Правда, ввиду отсутствия хоть какого-нибудь, кроме камней, метательного оружия, башен у всего этого писка последней фортификационной моды региона пока не имелось. Точнее, была только дозорная, достаточно высокая и фермовой конструкции.
Ага, прям как лагерная вышка, только без фрица с губной гармошкой за пулеметом да прожектором.
Оборону предполагалось держать на стене. То бишь с площадок, что изнутри были смонтированы из брусьев, на которые клиньями распускались бревна. Находилась же эта вот, с позволения сказать, галерея где-то на такой высоте, чтобы верхний срез частокола был примерно по грудь обороняющимся. Всё же у орков, как, впрочем, и гильдейцев, по какой-то причине нет ни лучников, ни других эффективных застрельщиков, а потому так.
В проекте, понятное дело, было полноценное надвратное сооружение, но пока до него руки не дошли, а потому в данный момент всё ограничилось весьма примитивными воротами с подъемным мостом. Хотя это слишком громкое название для того безобразия, что приводилось в движение эдакими «журавлями», как у колодцев. Конструкция получилась не столько надежная в плане оборонительной стойкости, сколько непонятная любому вторженцу, который, возжелав как-то пролезть в это вот даже с виду пугающее нагромождение, в итоге предпочтет ломиться где-нибудь рядом. Во всяком случае, есть такая надежда.
Помимо перечисленного, никаких ловушек в, так сказать, предполье не имелось. Ни всяких там испанских рогаток-кобылин и иных противоконных «ежей». Ни в стиле вьетконга замаскированных ямок с шипами, а то и вовсе с кольями. Ни на некоторой высоте над землей расположенных рамок с, подобно колючей проволоке, натянутыми сетями. Ни рассыпанного так называемого чеснока, в конце концов. В общем, никаких «веселых» самоделок на западном склоне холма не имелось. И не столько даже из-за отсутствия времени на их подготовку, сколько из-за иных методов отогнать способную нести всадников неразумную живность. «Добряк» Кир вон Гимс не даст соврать.
На этом, пожалуй, и заканчивались все оборонительные сооружения Надобрывинска, на создание чего пошло большинство усилий его обитателей в прошедшем месяце. Что касается наполнения огороженной на вершине территории, то представляло оно из себя по большей мере пока лишь разметку, незаконченную землянку и множество всевозможных навесов. Как производственных, где, например, сушились ещё не обожженные глиняные кирпичи для будущих печей в зиму. Так и жилых, что пока допустимо, по летнему-то времени.
Примерно так выглядел Надобрывинск в момент начала «Великой Битвы за Светлое Будущее», как однажды назвал эту потасовку в одной из своих пылких речей Командор, которого, как водится, в очередной раз понесло.
— Рус, выходить! Моя — не убивать! — вырвал Командора из его задумчивости, очевидно, призыв сдаваться, который озвучил восседающий на несколько взъерошенном волколаке получше, так сказать, достаточно крупный коренастый орк с весьма колоритными дредами и кожей чуть желтоватого оттенка, особенно заметного на груди и, видимо, брюхе, что в данный момент было прикрытом неплотно запахнутым полосатым халатом пусть и довольно блёклых цветов, но не столь выгоревших, как у других. — Выходить! Быстро-быстро.
— А где твоя тюбетейка*? — решил в юмор, как ему казалось, Сулин. — Нет! Без тюбетейки — разговора не будет. Что это за неуважение такое?!! Накрайняк — мохнатую шапки ищи, вот тогда и поговорим.
— Какой неуважение? Почему? Зачем шапка? — недоумевал, видно, очень озадачившийся желтобрюхий, даже несколько забеспокоившийся по поводу обвинений в неуважении. Но опомнился и перевел претензию рядом восседавшему на ещё более матером волколаке очень длиннорукому, словно горилла, насыщенно-зеленому крепышу синеватого оттенка, с ещё более длинными и толстыми дредами да вплетенными в них цветастыми ленточками, ну и в халате поярче. После чего снова обратился к «комику» на стене почти уже осажденного поселения. — Бурхан Сильный говорить: ты — плохой Рус. Тебя — убить долго. Другой Рус, слушай: выходить. Моя вас убивать — нет.