Прежней дружной командой отряд вывалился в коридор, и только Рой приметил, как, задержавшись в дверях, предводитель недобро зыркнул на зачинщиков, всем видом уже показывающих, что они вовсе ничего и не думали такого затевать. Зыркнул, как будто зарубку оставил. На память.
Возбужденный Ботало привел товарищей к темному узкому ходу, ответвляющемуся от основной «магистрали», хоть тускло, но освещенной. Гаал уже забегал сюда пару раз за ночь по «неотложным» делам, и, судя по тяжелому духу, перебивающему затхлый запах подземелья, далеко не он один. Но сейчас всех волновало не сортирное амбре: неподалеку от входа, привалившись к стене, сидел… человек с автоматом на коленях.
— Что за хрень? — изумился один из каторжников. — Я час назад здесь был, никого не было.
— Может, это Колесо? — Старик осторожно ткнул сидящего стволом автомата в плечо.
Фигура легко, будто сделанная из картона, завалилась на бок, загремел по бетонному полу автомат…
— Скелет!!!
— Что ты несешь? — возмутился Полбанки, вытягивая шею: опытный и осторожный вор — а другому и не дожить было до таких лет — держался за спинами других. — Шкилет вчера на проводах сгорел. Дотла!
— Сам посмотри!
На полу действительно валялся человеческий скелет, которому кто-то для смеха накинул на плечи куртку, а на колени положил автомат.
— Кто это такой веселый, а? — разом осмелел Полбанки. — Шутки шуткуете?
— Какие шутки? — Горбатый вертел в руках автомат. — Это автомат Колеса — я сам ему вчера объяснял, что тут нажимать надо и где.
— И что с того? Сам подложил и прячется где-то!
— Единственное оружие подбросить ради шутки? Что-то не верится…
— А вдруг он и правда — сам Колесо? — тихо спросил кто-то.
Все почувствовали, как холодок пробегает по спине. Разом вспомнились россказни про упырей и прочую нечисть, гнездящуюся в таких вот катакомбах. Уголовники потихонечку попятились из вонючей темноты на свет.
И только один Копченый не потерял присутствия духа. Он присел на корточки, не без труда оторвал у костяка руку и постучал ей об пол. Звук получился четкий, будто стучал он куском дерева.
— Кости-то старые, придурки. Высохли давным-давно. Если бы Колесо даже обглодали дочиста, как этого молодчика, мослы были бы свежими. Глядите сами!
Он поднял череп и с треском хватил его об пол, словно глиняный горшок. Каторжники в ужасе отпрянули, а Ботало, которому один из разлетевшихся по бетону осколков попал на ботинок, даже запрыгал на одной ноге, стараясь стряхнуть легкую как пробка костяшку.
— Ну, положим, у Колеса и при жизни мозгов не было… — пробормотал кто-то, и ответом ему был громкий хохот: все будто хотели утопить в истерическом веселье свой недавний ужас.
— Не было!.. — повторяли воры, утирая выступившие на глазах слезы. — Откуда им там быть?..
— Да и клифт на нем не наш, — указал кто-то на знаки различия, едва различимые на пыльной ткани. — У нас ведь старье сплошь красным было, а новье — синее. А это что?
Мундир и правда был армейский, старого образца, буро-зеленого цвета. Его владелец, похоже, пролежал тут не один десяток лет.
— И все-таки… — покачал головой Горбатый. — Кто это все сделал и куда девался Колесо?
— Я думаю… — начал было Полбанки, как где-то, совсем рядом, раздался жуткий хохот, одновременно похожий и непохожий на человеческий.
Бледные каторжники переглянулись и рванули к пультовой: вопрос оставаться здесь или идти дальше снялся сам собой…
Светлый туннель остался далеко позади. Растянувшись цепочкой, беглецы снова шарили лучами фонариков по хрустящему под ногами мусору, ежеминутно чертыхаясь и кляня на чем свет стоит и друг друга, и тащащего их неизвестно куда Копченого, и «понастроивших все это» неведомых инженеров. Заверения предводителя, что «осталось совсем немного» и скоро они выйдут из-под земли, вызывали только озлобление, грозящее вылиться в новый бунт. И если большая часть отряда еще не повернула назад, то только потому, что между тем местом, по которому они шли, и относительно спокойной пультовой пролегали километры темного, сулящего неизведанные опасности пути.
Каждый час отряд должен был останавливаться, чтобы перегруппироваться. Замыкающими в цепочке идти никто не хотел: побывавшие там уверяли остальных, что видели тени, крадущиеся по их следу, сверкающие из темноты глаза и даже некие светящиеся объекты, постоянно меняющие форму и прячущиеся, стоило только остановиться на них взглядом. Уже знакомый нечеловеческий хохот, то и дело раздающийся то позади отряда, то впереди, мгновенно выветривал самоуверенность даже у самых отпетых уголовников и заставлял беглецов теснее жаться друг к другу. То и дело кто-нибудь, дойдя до точки кипения, открывал огонь в темноту, и лишь чудом никто до сих пор не был убит или ранен рикошетом — отскакивающие от бетонных стен и пола, металлических труб и люков пули жужжали в опасной близости от людей. И каждый раз стрелявший врал, будто видел в темноте нечто угрожающее, хотя по бегающим глазам читалось, что все это — всего лишь результат страха, от которого нервы людей были на постоянном взводе.