— А где Фикса? — встрепенулся капрал.
Горбатый ничего не ответил, лишь указал на прибрежные камни, между которыми колыхалось ничком тело в кажущемся черным мокром комбинезоне. Вокруг головы мертвого Фиксы вода была красной от крови.
— Негоже так нашего бросать, — покачал головой Рой. — Пусть бандитом он был или еще кем… Через час тут покойников будет островитянских куча — зачем еще и его на поживу чайкам оставлять?
Фиксу закопали в песок и завалили камнями как раз тогда, когда на берег стало выносить первых соплеменников Туурлана… Живых среди них не было…
— Уходить отсюда надо, — озабоченно сказал Горбатый, глядя, как первые десятки чаек, слетающихся со всех сторон, как вороны на падаль, садятся на колышущиеся среди камней тела, первым делом выклевывая у трупов самое лакомое — глаза.
— Куда? — После похорон товарища на Роя навалилась апатия — хотелось лечь на песок и ничего больше не делать: пусть заносит его своей вечной поземкой, пусть превращает в новую дюну, пусть прорастают через него корни цепкого кустарника…
— Куда, куда… Припасов-то у нас не осталось. И оружия. Все с яликом этим погибло. Надо Старика со Слепым искать. Они-то на берег благополучно высадились. И груза у них — полная лодка.
— Где их искать-то сейчас? — Труп островитянина без головы, но в богато расшитом мундире — должно быть офицера, если не самого капитана, — вынесло прямо к ногам Роя: казалось, что мертвая рука скребет песок, стараясь добраться до своего врага.
— О! Вот это — в тему! — Горбатый нагнулся, ухватил покойника за мокрую одежду и, поднатужившись, вытащил на сушу. — Помогай, что стоишь?
— Зачем это? — солдату было противно касаться мертвого врага.
— Как зачем? — бывший инженер, присев, расстегнул широкий шитый золотом пояс и выдернул его из-под тела — отсутствующая голова позволила не расстегивать портупею. — А это тебе без надобности? — потряс он вынутым из чешуйчатой, должно быть, рыбьей кожи кобуры пистолетом неизвестной системы, но помощнее на вид, чем «герцог». — Без надобности, так кортик бери.
Кортиком оказалась средних размеров сабля или далее меч — прямой, с узким, отточенным до бритвенной остроты клинком, косо срезанным на конце.
— Патроны подмокли, наверное, — заметил капрал, изучая кортик и прикидывая его по руке.
— Ну, это уж дудки. Островитяне по морям плавают больше, чем по суше ходят, — уже придумали что-нибудь, чтобы не подмокали, — он оттянул затвор и потряс пистолетом, чтобы стекли остатки воды. — Сейчас проверим…
От выстрела все чайки, кроме одной, вбитой в песок пулей, поднялись в воздух и принялись кружить над местом пиршества, оглашая окрестности неприятными криками. Те, что подальше, тут же спикировали обратно, торопясь вернуться к дармовой трапезе.
— На, попробуй! — сияющий Горбач протянул пистолет Рою. — Подмокли, понимаешь…
— Верю, — отстранил тот руку. — Патроны поберечь стоит. Кто знает, когда…
— Горбатый! Ты, что ли? — из кустарника метрах в двадцати от беглецов приподнялась с автоматом наготове знакомая фигура.
— Стари-и-ик!..
Ялик с грузом, надежно спрятанный между прибрежными камнями, оказался не так уж далеко — не более чем в километре от того места, что волны сейчас планомерно и методично покрывали телами мертвых айкров и обломками транспорта. Смятая взрывом, как консервная жестянка, Белая Субмарина, вероятно, затонула целиком, а может, и не имела таких частей, что могли держаться на плаву.
Старик вывел товарищей прямиком к ложбине, скрытой в зарослях ползучего серо-зеленого кустарника, будто пена волны покрывающего вершины дюн повсюду, насколько хватало глаз. Наверное, только такие растения и могли выжить здесь, вдалеке от пресной воды, под жарким, как раскаленная сковорода, небом пустыни. Там скрючилась на песке жалкая грязно-красная фигурка — Рой вспомнил, что Слепой один не сменил мешковатый тюремный балахон на щегольские комбинезоны операторов — с замотанной серыми бинтами головой. Бедняга трясся, сжимая голову руками в черных от грязи толстых перчатках, и Рой только сейчас припомнил, что никогда не видал убогого без них.
— Во! Видали! — заржал Старик, пихая бедолагу ботинком. — Сначала пристрелить хотел — кому он нужен, возиться с ним. А потом решил, что лишний горб не помешает. Барахла-то вон сколько, — указал он на банки, бутылки и свертки. — И в шлюпке столько же.
«Спаси ее! Доведи до конца! — бились в мозгу слова бригадира Чачу. — Погибни, но спаси ее!.. Неужели Слепой — женщина? Этого просто не может быть!..»