Хотя это забавно. Я собирался уничтожить дневники Трейи после ее смерти и сперва решил, что я не должен их читать. Даже хотя, как я позднее обнаружил, в них не было никаких секретов, Трейя очень ценила те минуты одиночества, когда она делала записи в своем дневнике, и я был твердо настроен не нарушать этой традиции, читая их. Несмотря на все возможное любопытство, мое решение было совершенно определенно — никто никогда не увидит ее дневники.
И затем, за 24 часа до ее смерти — как раз перед тем, как я в последний раз отнес ее наверх, — она указала на свои дневники и сказала очень просто: «Они тебе понадобятся».
За неделю до этого она попросила меня написать о выпавшем на нашу долю испытании — у нее обнаружили рак груди через десять лет после нашей свадьбы. Она высказала надежду, что все полученные нами тяжелые уроки помогут другим людям. Я пообещал ей, что напишу книгу. И потому фраза «Они тебе понадобятся» означала — тебе понадобятся мои дневники, если ты собираешься полностью рассказать обо всем, что происходило. Тогда я понял, что должен прочитать их — все, от первой до последней страницы, — и я прочитал, хотя не могу описать, как это было трудно.
Последней записью в этих дневниках — уместившихся в десять записных книжек — было: «Да, для этого нужно милосердие — и мужество!»
Суббота, 8 марта
Джойс Нильсен — автор книги «Пол и род в обществе», вероятно, самой лучшей индивидуальной работы о феминизме. Нильсен — одна из моих любимых авторов-феминисток, наряду с Дженет Чафец, Кэрол Джиллиген, Мартой Нуссбаум... Мне никогда не приходило в голову, что она преподает в университете штата Колорадо в Боулдере.
Сегодня я пришел домой и обнаружил на автоответчике сообщение: «Если это Кен Уилбер, написавший «Пол, экология, духовность», а я совершенно уверена, что это так, то мне хотелось бы поговорить с вами. Я преподаю социологию в Университете Колорадо и использую эту книгу в качестве учебника на своих семинарах по спецкурсу для выпускников. Я тут раздумывала, не могли бы вы прийти побеседовать с нами. Пожалуйста, позвоните мне по телефону...»
Я снял трубку, набрал номер и наговорил ей на автоответчик: «Если это Джойс Нильсен, написавшая «Пол и род в обществе», а я совершенно уверен, что это так, то я ваш подлинный почитатель...» Я полагаю, она позвонит в ответ.
Воскресенье, 9 марта
На то, чтобы вернуть какое-либо медитативное осознание, включая осознанные сновидения, ушла почти неделя. В течение всего времени, пока я был в Нью-Йорке, у меня не было никакого доступа к чистому свидетельствованию, и я не переживал постоянства субъекта в состояниях сновидений и глубокого сна. То есть я не был в сознании во время сновидений и состояния глубокого сна — в сознании, своего рода потоке, в котором я периодически пребывал в течение последних трех или четырех лет.
Это постоянное сознание во всех состояниях — бодрствования, сновидений и глубокого сна, — как правило, случается после многих лет медитации; лично у меня ушло около 25 лет. Его признаки очень просты: вы пребываете в сознании в состоянии бодрствования и затем, засыпая и начиная видеть сон, вы по-прежнему остаетесь в сознании в сновидении. Это похоже на осознанные сновидения, но с небольшой разницей: при осознанном сновидении вы обычно начинаете манипулировать содержанием сна, вы выбираете, будут ли это сексуальные оргии, или великий потоп, или полет над горами, или что угодно еще. Но при постоянном свидетельствующем сознании нет никакого желания что бы то ни было менять: вы просто и бесхитростно свидетельствуете все, что возникает. Таким образом, вы остаетесь в сознании во время состояния сновидений, свидетельствуя его, не изменяя его (хотя вы можете, если захотите; обычно вы не хотите)[8]. Затем, переходя к глубокому сну без сновидений, вы все равно остаетесь в сознании, но теперь не осознаете ничего, кроме бескрайней чистой пустоты, не имеющей вообще никакого содержания. Но термин «осознаете» не вполне верен, поскольку здесь нет никакой двойственности. Это больше похоже на то, что есть просто само чистое сознание, без качеств или содержаний субъектов или объектов, безбрежная чистая пустота, которую нельзя определить «ничто», но нельзя определить и как-либо иначе.