О многом передумал Никита, пока отыскал Карунного. К великому удивлению, Семен Николаевич без уговоров разрешил ему отлучиться до утра, но не более. Утром, как и все рабочие, должен стоять в выемке.
Куда идти? В какую сторону? — растерялся первоначально Никита. По соседству с железнодорожными строителями работали военные. Там гражданских людей не видно было. Скорее всего надо искать в другом направлении…
Он широко зашагал вдоль вытянувшейся выемки. «Глубокая стала!» — подумал.
В конце ее на глаза попался Захаров, замерший около высокой рейки. От него к белеющему вдали колышку Павловский тащил треногу с привинченным нивелиром.
— На помощь к нам? — крикнул Захаров.
— Не-е… — радостно расползлось в улыбке лицо Самофалова. — Особое задание…
Отвык Никита от воли. Казалось невероятным, что он может идти куда хочет, что встретит Алевтину, отпросит ее у начальства на оставшееся время дня, подадутся они в поле, подальше от глаз людских, сядут где-нибудь в густой траве и наговорятся вдоволь. И решат, как им быть дальше, раз и навсегда пообещают друг другу не обижаться, не верить всяким бредням, потому что ни ему ни ей в отдельности быть никак нельзя. К нему не приходила мысль, что Алевтина может не пойти с ним.
«С самого начала встречи попрошу прощения», — думал он и готовился увидеть слезы на ее глазах. Если заплачет, считай, простила.
Потянулась равнина, между редкими кустами корявого карагача проглядывала старая проселочная дорога. Даже посередине ее росли кусты. Изредка попадались колышки, значит, шел точно по трассе.
Вскоре Никита увидел одну женщину, затем другую; перед ним вдруг открылась широкая долина, по строгой линии до горизонта усыпанная людьми. Он даже не предполагал, что столько народа вышло на строительство пути. «Не заблукаешь, — подумал Никита. — Есть у кого поспрашивать об Альке. Но в таком миру разве отыщешь?»
Не сразу подошел он со своим вопросом. Женщины рыли кюветы, подчас сшибая и заваливая колышки. «Непорядок…» Никита заметил, как поблизости упал еще один колышек, свернул к нему и поднял.
— Пусть стоит, так полагается, — обратился он к женщине в белой с короткими рукавами кофте и в белом ситцевом платке. — Без них не обойдешься.
Та приняла Никиту за кого-то из начальства и начала лопатой, как обухом топора, вбивать такую важную, оказывается, деревяшку.
— Тебе, случайно, Алька Самофалова не попадалась? — осмелился все-таки начать больной разговор.
— Не-е, — глухо ответила женщина. — Она из какого району? Мы все, — она махнула рукой в сторону бесконечной людской цепи, — из-под Старого Оскола.
— В Терновой в последнее время жила, оттуда ее и мобилизовали. Какой район — не знаю.
— О-о, милай, без району вряд отыщешь. Столько народу… Может, и повезет тебе, не знаю, милай, не знаю. А ты кто ей будешь?
— Муж.
— Вон как… Ты, видать, не военнай. А как же разбрелись с ней?
— По-всякому случается… Тоже путь строю, вон там, отсюда не видно. Без меня мобилизовали ее.
— Ну, иди, может, и повезет тебе, дай бог…
Никита шел быстро, стремясь засветло побольше встретить людей из разных районов. «Одни бабы! — вглядывался он в темные обветренные лица. — Скулы одни на лице да глаза. Вот она, жизнь какая досталась нашим бабам… А моя Алька вот так же где-то…»
Как не спешил Никита, а без отдыха, видно, не обойтись. Он увидел женщин, подходивших к бочке с водой.
— Здравствуйте, водицы дадите? — обратился к молодой кучерявой женщине с черпаком в руке.
— Здравствуй. Не жалко, сколько хошь…
Она зачерпнула воды и протянула Никите.
— Пей сама, я погожу.
— Успею…
Никита опорожнил весь черпак, на лбу выступила испарина.
— Издалека идешь-то?
— Нет не очень. На этой же трассе ковыряюсь в земле.
— Мужик, а на трассе… — удивилась женщина.
— У нас одни мужики, можно сказать, специальное формирование железнодорожников. Баб мало.
Женщины напились, сели отдохнуть тут же у бочки. Сел и Никита.
— Вы Альку, Алевтину то есть, Самофалову не встречали? Жена моя, потеряли друг друга, в Терновой жила перед мобилизацией.
— В Терновой? — Кучерявая задумалась. — Я даже не знаю… Из Корочи мы, из Корочанского района. Нет, не знаю такую.
«Впустую опять…» Никита рукавом вытер лоб.
— Домой вас не отпускают? На ночь хотя бы? — спросил он. — Все, глядишь, нормальный отдых.
— Что ты, домой… Чего захотел… Далековато…
— С непривычки трудно небось?
— Хоть и по привычке, а все равно трудно. Стога метать и то, бывало, так накидаешься… А это земля…