— М-м… ладно, — киваю я, скрывая досаду.
Чувствую себя в ловушке и не хочу впускать Еву в номер, но не представляю, как ей отказать.
Она проходит к окну и останавливается спиной ко мне, глядя на заснеженную долину. Я замечаю приоткрытую дверцу шкафа, в щель видны плечики с некрасивой измятой одеждой и два моих чемодана. Больший чемодан немного торчит, мешает дверце закрыться. Задвигаю его ногой поглубже.
Дверца хлопает, и Ева тут же оборачивается.
— У тебя все в порядке? — спрашивает отрывисто.
Я теряюсь. Что отвечать? Хотя она, наверное, спрашивает из вежливости, я все равно не привыкла, чтобы люди, особенно Ева, мною интересовались. Чувствую себя от этого голой. Я не могу придумать ответа, да ей он и не нужен, она продолжает:
— Хочу извиниться за эту неожиданную презентацию. Я боялась включать ее в расписание, думала, Тофер перехватит инициативу…
Вот оно что. Ева пришла вновь меня убеждать.
— Ева, прошу… — Головная боль, утихшая после ужина, возвращается. В голове стучит в унисон с сердцем. — Пожалуйста, давай не сейчас…
— Не переживай. — Ева берет мои ладони в свои, холодные и сильные. — Я прекрасно понимаю. На твоем месте я тоже разрывалась бы на части. Ты преданна Тоферу, я понимаю, конечно. Все понимают. Хотя мы обе в курсе…
Она умолкает. Продолжать не обязательно.
Еве вообще не нужно излагать доводы. За нее это делают факты.
У меня двенадцать миллионов причин проголосовать вместе с Евой. Ей незачем сочинять двенадцать миллионов первую.
— Да, — шепчу я. — Ева, все верно. Просто Тофер…
Тофер, который предоставил мне первый в жизни шанс, посоветовал настаивать на акциях. Разве можно сказать Тоферу, что я предаю его? Я впервые осознаю — мне страшно.
— Лиз, ты знаешь, как хочешь поступить; знаешь, как поступить необходимо… — Голос у Евы приторно-ласковый, она словно уговаривает перепуганного ребенка. — Я всегда тебе помогала, правда? Мы с тобой всегда друг о друге заботились, да?
Вспоминается вопрос Рика за ужином. Вопрос, вынудивший меня отодвинуть стул и выйти из комнаты. «Ну что, Лиз, как распорядишься полученной выплатой?» Очень дерзко, в лоб, с недвусмысленным намеком.
Ева действует более последовательно. Она знает, что эти деньги приводят меня в ужас. Для человека, который рос в бедности и прятал от игрока-отца последние пенни, двенадцать миллионов — невообразимая сумма. Умопомрачительная. Судьбоносная.
Ева не сомневается — убедят меня не деньги, а кое-что другое. Личное, наше с ней — напоминание о совместном прошлом. Ведь я была ее помощницей — в те времена, когда «Снуп» не мог себе позволить двух ассистентов. Перед Евой я в таком же долгу, как и перед Тофером. Даже в большем.
На самом деле ей известно то, что понимают Рик с Карлом и признают все, кроме Тофера с Эллиотом: нет у меня никакого выбора.
У данной проблемы существует лишь одно разумное решение. На первой чаше весов лежит моя преданность Тоферу, а на второй — не только двенадцать миллионов фунтов, но и нечто совсем иное. Перспектива новой жизни. По большому счету, на кон поставлена моя свобода. Свобода от работы, от тревог, от вечной осмотрительности. Свобода от многого.
— Верно, Ева, — говорю я очень тихо. — Я все знаю. Просто… просто мне тяжело.
— Конечно. — Она вновь сжимает мою руку холодными пальцами, настойчиво и многозначительно. — Конечно, тяжело. Я тоже преданна Тофу. Разумеется, преданна. Все же я могу на тебя рассчитывать, да?
— Да, — отвечаю я и едва слышу собственный голос. — Да, можешь.
— Хорошо. — Ева расцветает красивой улыбкой. Фирменной улыбкой, которая раньше сияла с тысяч билбордов и подиумов по всей Европе. — Спасибо, Лиз, я понимаю, что это значит. Ты тоже можешь на меня рассчитывать. Будем друг другу помогать, правда?
Я киваю, Ева небрежно меня обнимает и уходит.
Открываю окно, чтобы выветрить ее запах. Высовываюсь наружу и даю волю чувствам. Мучительная тревога, запертая в груди, тут же разрастается до необъятных размеров, накрывает меня с головой. Я представляю собрание, как мы голосуем, я поднимаю руку за поглощение, мысленно вижу лицо Тофера, осознающего мое предательство… Затем представляю последствия, если я не подниму руку, и мне становится совсем противно.
Потому что Ева права. Выбора действительно нет. Я знаю, как должна поступить. Нужно лишь проявить мужество.
Стоит принять решение, как на меня снисходит удивительный покой.
Все будет хорошо. Хорошо.
Я закрываю окно. Возвращаюсь в постель и выключаю «Снуп». Затихаю. Слушаю шепот снега. Он падает на балкон, выстилает землю, стирает все.