— Вот оно что! — говорит она, как будто все было ей известно. — Это твой дядя Каланга?
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
— Откуда знаю, оттуда знаю. Уходи!
— Мария, — говорю я и чувствую, что у меня по щекам текут слезы. — Я бежал почти всю ночь. Я устал, Мария. Прошу тебя, спрячь меня. Они же меня точно повесят. Пожалуйста, Мария.
А она молчит и только смотрит на меня. А я стою у двери и готов уйти, если она мне опять скажет, чтобы я уходил. Потому что я не хочу, чтобы у такой девушки из-за меня были неприятности, — вы меня понимаете?
А она все молчит. Просто смотрит на меня, а я, друг, по-настоящему плачу, и я устал от долгого бега, и мне очень страшно.
— Нэнси с тобой ходила? — спрашивает она.
— Нет, Мария, — говорю я. — Нет. Сегодня она не могла прийти. Ей повезло.
Мария только хмыкает.
— Явилась полиция, и нас всех посадили в машины, но я убежал, — говорю я.
— Инспектор Валери? — спрашивает она.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
— Хочешь бренди? — спрашивает она.
— Откуда ты знаешь, что это был инспектор Валери? — спрашиваю я опять.
— Выпей бренди. Но оставаться у меня ты не можешь. Ты должен уйти, Джордж Вашингтон Септембер, потому что ты — сплошная неприятность!
Я стою у двери, а она дает мне стаканчик бренди и сама тоже берет стаканчик, и я пью бренди, и это хорошо.
— Допивай и уходи! — говорит она.
— Можно мне сесть? — спрашиваю я.
— Садись, а потом убирайся к черту, понял?
И я сажусь, потому что устал. И я сижу и смотрю в стаканчик, а она достает сигарету, и дает ее мне, и зажигает мне спичку, и, друг, это хорошо.
— Откуда ты знаешь, что это был инспектор Валери? — спрашиваю я.
— Хочешь знать? — спрашивает она.
— Да, хочу знать, — говорю я.
— Я тебе скажу, откуда я знаю. У тебя на той неделе были неприятности с белой женщиной на набережной?
— Конечно. Конечно. Черт бы ее побрал, — говорю я.
— А ее звали миссис Валери? — спрашивает она.
— Конечно. Вот именно. Откуда ты знаешь?
— И ты не знаешь, кто эта миссис Валери?
— Нет, сэр. Я никогда раньше не видал миссис Валери, и, друг, я не хочу ее больше видеть, потому что она некрасивая и у нее усы.
— Лучше не говори об этом инспектору, мальчик, потому что за это он тебя обязательно повесит, — говорит она.
— Почему? — спрашиваю я.
— Она — его жена, — говорит Мария.
Друг, я не могу сказать ни слова.
— Ты этого не знал? — спрашивает она и наливает мне еще бренди.
— Нет. Я этого не знал.
— Так вот, мальчик, она — жена инспектора Валери!
— Друг, — говорю я, — разве может жена полицейского приставать к зулусам вроде меня?
— Ох, Джорджи-малыш, — говорит она и качает головой. — Я скажу тебе то, что ты должен знать. Я тебе все расскажу, а ты слушай внимательно, потому что это правда.
— Расскажи, — говорю я и слушаю каждое слово.
— С неделю назад к Джанни Грикве пришел европеец и спросил, может ли он переспать с цветной девушкой. Этот ублюдок Джанни говорит ему: «Конечно, детка» — и дает европейцу эту чертову Фреду.
— Фреду? — говорю я. — Друг!
— Молчи и слушай, — говорит она. — Когда этот европеец переспал с Фредой, он говорит Джанни, что он полицейский, констебль ван Хеерден…
— С тонкими губами?
— Он самый.
— Как же может полицейский спать с цветной девушкой?
— Ох, Джорджи. Ты не слышал, как они говорят: «Вступай в полицейские части для насыщения страсти!» Друг, этим полицейским просто необходимо спать с цветными девушками. Как же иначе они могут пришить этим девушкам закон о нарушении нравственности? — говорит она.
— Вот это да! Значит, стоит ему переспать с Фредой, как он может ее арестовать?
— Конечно, — говорит она. — Ты же знаешь, черным нельзя с белыми. Это незаконно.
— Это я знаю, — говорю я. — Это я знаю. Друг, этот ван Хеерден — скверный тип. Что же теперь будет делать этот Джанни, а? Что он может сделать?
— Так вот, этот Джанни перепугался до чертиков, это точно. Он стал просить этого полицейского ван Хеердена не забирать его, но этот ван Хеерден просто не стал его слушать. Он вынул наручники и хотел надеть их на Джанни Грикву и Фреду, но тут Джанни сказал: «Я знаю Калангу!» — и полицейский отложил наручники и переспросил: «Калангу?» Я это знаю, потому что они были в коридоре, а мы с Нэнси сидели в комнате и слушали.
— Друг! — больше я ничего не мог сказать.
— Стало быть, ван Хеерден говорит: «Ты знаешь Калангу?» «Конечно, мальчик», — говорит Джанни. «А где он?» — спрашивает ван Хеерден. «Отпустите меня, и я скажу вам, как найти Калангу, если он вам нужен», — говорит Джанни. Тут ван Хеерден убрал наручники и сказал: «Что ж, говори». А Джанни говорит: «Если я помогу вам найти его, вы меня отпустите, а?» Ван Хеерден ничего ему не сказал. «Пойдемте в мой оффис», — говорит Джанни. «О'кей», — отвечает ван Хеерден. И они идут в оффис, а Фреда входит к нам, и, мальчик, мы слышали каждое слово, потому что стенка тонкая.