Димка понял, что этот вопрос адресован ему. Он страдальчески вздохнул.
— Ну, Галкина знает. Сабина.
— Растрепал?
— А что я мог сделать? Они после уроков к тебе шли, Елена Аркадьевна послала. Все равно узнали бы… И, вообще, не шипи на меня. Князь какой! Ребята из звена только и говорят о нем, беспокоятся, думают, как помочь, а он психует! — Димка совсем разошелся. — В самом деле, слугу себе нашел — то не так, это плохо. И хватит! — сердитым шепотом прикрикнул он. — Собирайся!
Димка со злостью сдернул с Сереги одеяло, и тот уже не протестовал. Покорно поднялся, нащупал в темноте резиновый круг и вытащил из него затычку. В душе он был рад, что ему не придется снова провести ночь на этом холодном чердаке, где пугает каждый случайный шорох, где пищат мыши, где чувствуешь себя таким несчастным и одиноким.
Да, втайне Серега был рад этому и очень благодарен ребятам, помнившим о нем, только не мог показать своих чувств, потому что стыдился.
Круг, мисочку и бутылки Димка завернул в одеяло и спрятал под стропилами крыши.
— Завтра утром возьму, — сказал он. — Теперь пошли.
С чердака спускались с великими предосторожностями: сразу из четырех квартир двери выходили на лестничную площадку. Это совсем ни к чему, если их кто-то увидит здесь. Мало ли что могут подумать.
Однако все обошлось благополучно. И уже совсем свободно вздохнули, когда вышли из подъезда на улицу. Тут их поджидали Сабина и Валя Галкина.
— Вы еще здесь? — удивился Димка.
— Ждали, как закончится операция, — улыбнулась Галкина.
А Сабина взволнованно проговорила:
— Добрый вечер, Сережа.
— Здравствуйте, — растерянно ответил тот.
— Ну, теперь мы видим, что все в порядке, и можем вас оставить. До завтра, ребята!
Звеньевая помахала на прощание рукой, и девочки удалились.
— Я тоже пойду домой, — сказал Димка. — Устраивайтесь. Завтра утром приду, посмотрю…
Давно Серега не ел с таким аппетитом. Суп, приготовленный Лешкой, показался ему необыкновенно вкусным, а второе — и того лучше. Масла Лешка не жалел, румяные кружки картофеля так вкусно пахли, были так прозрачны, что, как Серега ни сдерживал себя, тарелка его в две минуты оказалась пустой. А потом пили чай, и Мишка нарочно покрикивал, заставив Серегу съесть два блюдца варенья.
— Не стесняйся, наворачивай! У нас его сорок банок. Три дня вишню в саду обирали. Мама из-за этого варенья чуть в экспедицию не опоздала.
Мишка вообще все время покрикивал.
Только Серега, попив чаю, вытер с лица пот, а Мишка уже кричит из ванной комнаты:
— Давай, скидывай штаны и рубаху! Прогревайся!
Серега начал было возражать, но Мишка погрозил кулаком.
— Лешка, правда, разденем его, если не станет слушаться?
И рассердиться на них было совершенно невозможно. Пришлось Сереге раздеваться и лезть в горячую ванну.
Сытый, пропаренный, он уснул сразу же, и в ту ночь ему ничего не снилось.
А утром было столько шума, разговоров, что у Сереги совсем не нашлось времени подумать о далекой и солнечной Кубе.
Едва они успели позавтракать — прибежал Димка. Вскоре явились девочки, а с ними и Борька-профессор. Валя Галкина позвонила ему из дому по телефону — не могла она не поделиться такой волнующей новостью!
Все находили, что Серега теперь устроен отлично. Две большие комнаты, кухня с газовой плитой, горячая вода, ванна. Продовольственный магазин в этом же доме, овощная лавка в тридцати метрах. А главное, сами себе хозяева. Чем Сереге здесь не жизнь? Чудо! О том, что делать дальше Сереге, когда через десять дней приедет мать Мишки и Лешки, об этом не говорили. Никто не спрашивал Серегу и о его дальнейших планах. Просто пока поживет здесь, а потом будет видно. В школу, если не желает, пусть пока не ходит. Да и куда, в самом деле, с таким синяком покажешься! А уроки будет готовить вместе с братьями. Значит, и в учебе не отстанет.
От Елены Аркадьевны придется некоторое время скрывать правду — болеет, мол, ангиной, лежит в постели.
Всему нашлось место в этих планах, кроме его тайного решения бежать на Кубу. Но такое ли уж твердое это решение? Думать об этом Сереге не хотелось.
Сейчас его больше всего волновала мать. Как она там? Не пошла ли заявлять в милицию — все-таки вторую ночь не ночует. Надо ее как-то успокоить.
Серега взял листок бумаги и, подумав, написал коротенькую записку. Он свернул ее и отдал Димке.
— Это для мамы. Положи в наш почтовый ящик.
Глава 9. Тревожные думы уснуть не дают