Выбрать главу

- Ну, - процедил Череп, - так будут сегодня эти шесть миллионов?

- Секундочку, - засуетился Гастон. - Не хотите ли чего-нибудь выпить?

- Нет, спасибо, я плохо переношу мышьяк. Предупреждаю, вот-вот начну кричать.

- Ни в коем случае, ни в коем случае... видите ли, моя жена очень впечатлительна, дочь спит чутко, а сын готовится к экзаменам... Я мигом все сейчас устрою.

Все, время для переговоров миновало, наступил час решительных действий. Больше ни о чем не раздумывая, Га-стон подошел к камину и обеими руками ухватился за часы с маятником эпохи Людовика XV: правой - за статуэтку Амура, левой - Разума. Повернувшись к визитеру, он с придыханием попросил:

- Помогите, деньги спрятаны за часами.

Ничего не подозревавший Череп приблизился - идеальная цель. Дождавшись, когда тот оказался в пределах досягаемости, Гастон с силой обрушил часы на его голову. А те именно в этот момент решили прозвонить одиннадцать раз.

Циферблат припечатался к голове Черепа с легким сухим треском, напоминавшим удар молотком по ореховой скорлупе.

"Дзинь-дзинь-дзинь", - звонили часы эпохи Людовика XV.

"Крак", - хрустнул череп.

"Дзинь-дзинь-дзинь", - заливались часы.

Осев на пол, Череп конвульсивно дернулся и затих.

"Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь-дзинь", - завершили часы.

Гастон с облегчением в душе водворил произведение искусства на камин и участливо склонился к нему. Пострадал Циферблат, обезображенный трещиной. Стрелки от недюжинной силы удара буквально вдавились в эмаль.

Гастон поцокал языком: "Скверно. Нелегко будет заменить такой циферблат".

В дверь постучали. Он узнал голос жены.

- Гастон, что случилось? Какой-то шум... Он ринулся к двери, прижался к ней спиной, одновременно откликаясь:

- Ничего, ничего, моя дорогая. Это часы едва не свалились, но я вовремя успел подхватить их.

Задергалась дверная ручка. Франсуаза желала оценить величину понесенного ущерба. Гастон молниеносно повернул ключ в замке, громко воскликнув:

- Минуточку, я надену халат.

Франсуаза ни в коем случае не должна видеть труп Черепа. Его следовало спрятать, и немедленно. Он оглядел кровать в стиле эпохи Людовика XV на высоких ножках - под ней ничего не скроешь. Взгляд остановился на двери, соединявшей его комнату со спальней жены. Он тут же открыл её, схватил Черепа за ноги и выволок его туда. Теперь - быстро закрыть эту и открыть входную дверь. Вошла обеспокоенная Франсуаза:

- Ты наверняка ушибся. Я уверена, что это так, и ты не хочешь мне говорить об этом!

- Да нет, уверяю тебя.

- Но ведь часы упали тебе на ногу!

- Да нет же.

Он был вынужден продемонстрировать добротное состояние своих ног. Успокоившись в отношении мужа, Франсуаза переключилась на часы:

- О! Разбит циферблат. Какая жалость! И стрелки! Теперь часы ходить не будут! Как же ты будешь просыпаться по утрам? Хочешь, я отдам тебе свой будильник?

- Не надо, моя дорогая, благодарю тебя.

- Ну хорошо. Какой же ты неуклюжий. И как это тебя угораздило?

Гастон с тревогой увидел, как его жена направилась к двери, соединявшей их спальни, и взялась за ручку. Он выпалил:

- Я всего лишь хотел их завести. Кстати, иди-ка сюда, посмотри, как это получилось.

Она вслед за мужем подошла к камину. Он взялся за часы и наклонил их на себя.

- Видишь? Я хотел достать из кармана ключ, сделал неловкое движение, и они шлепнулись. К счастью...

Франсуазе этого было достаточно. Она уже снова очутилась у входа в свою спальню, где покоился Череп. Замешкавшись с часами, Гастон потерял драгоценную секунду, и Франсуаза, воспользовавшись ею, уже приоткрывала дверь. Он рванулся к ней:

- Неужели ты не поцелуешь меня на ночь? Жена отпустила ручку двери, и он, сжимая супругу в объятиях, подтолкнул её к выходу в коридор. Вдруг она с любопытством спросила:

- А что стало с тем молодым человеком?

- С каким ещё молодым человеком?

Он уже давно воспринимал своего врага только как Череп и с удивлением обнаружил, что определение жены тоже к нему подходило.

- Ах, тот!

- Да, такой лысый молодой человек, с которым ты остался беседовать в столовой. Он что, ушел?

- Да-да, - не без удовольствия подтвердил Гастон. - Он действительно покинул нас.

- А что ему было надо?

- Да как тебе сказать... Это коллега, торговец шляпами

из Лиона. Он просто нанес мне дружеский визит. Хотел, чтобы я вошел с ним в долю.

- Да? - удивилась Франсуаза. - А я думала, что он учитель пения.

- Да, и это тоже. Понимаешь, он из лионского хора, это у него хобби такое!

- До чего симпатичный молодой человек, тебе следовало бы пригласить его к нам как-нибудь на днях отобедать!

Уже десять минут нервы шляпника тянуло и дергало во все стороны, но он мужественно этому сопротивлялся. Совладав наконец с собой, он ласково подтолкнул жену к двери в коридор, заверяя ее:

- Ну конечно, как только увижу его опять, непременно передам твое приглашение. Спокойной ночи.

- Тебе тоже, дорогой.

Он захлопнул дверь номер один, ринулся к двери номер два, мгновенно открыл её, схватил под руки Черепа и в каком-то сверхчеловеческом рывке успел втянуть его к себе в комнату как раз в то мгновение, когда Франсуаза включала свет. Увидев мужа у себя в спальне, зачем-то склонившегося над ковром, она удивилась:

- Ты что тут делаешь?

Гастон, лягнув высунувшуюся было в дверную щель руку Черепа, поспешил ответить:

- Сегодня утром я потерял запонку и решил посмотреть, не закатилась ли она к тебе.

- Хочешь, помогу, - предложила она, не замечая всей странности того факта, что муж искал запонку в темной до - этой минуты комнате.

Она подошла к нему. Он же прикрыл дверь, воскликнув:

- Ну вот, совсем рехнулся! Я вспомнил, куда она делась! Еще раз всего доброго, дорогая!

- Спокойной ночи.

Теперь он не спеша запер на ключ сначала одну, а затем другую дверь и присел на кровать. Нащупывая в ящике ночного столика сигару, он прошептал:

- Ну и вечерок! И тем не менее все прошло не так уж и плохо.

Он с гневом взглянул на труп. В суматохе он так и не успел сделать этого раньше.

- Негодяй!

Тело после двух переездов с квартиры на квартиру скрючилось на полу, напоминая скорее груду тряпья на лотке торговца, нежели порядочный труп. Даже череп, и тот был прикрыт завернувшимся костюмом. Гастон закурил, поднялся и перевернул труп на спину, придав ему позу, более приличествовавшую его состоянию. Он бросил взгляд на сиявший череп и выругался.

Крови не было, но от страшной силы удара циферблат и рельефные стрелки часов глубоко вдавились в белую кожу, оставив отпечаток в зеркальном отображении.

Череп показывал одиннадцать часов.

ГЛАВА 7

ПРЕСТУПЛЕНИЕ (от лат. crimen) - любое тяжкое нарушение моральных, религиозных или гражданских законов. Напр.: преступные элементы, рост преступности.

Словарь Ларусс

Гастон стал звонить на виллу в Сюси-ан-Бри. Проявляя бдительность, он говорил очень тихо, и телефонистка вынудила его повторить номер телефона несколько раз. Наконец на том конце провода послышался голос шурина.

- Это Гастон. Немедленно выезжай в Сен-Клу.

- Зачем? - взорвался Филипп. - Я тут кисну уже два часа, а теперь ты ломаешь весь наш план! Что все это значит?

- Это значит, что дела плохи и что тебе нужно сейчас же явиться сюда. Оставь машину на некотором расстоянии от дома, чтобы никто не слышал, как ты подъехал. Не звони у решетки - двери будут открыты. Жду тебя в столовой.

Он тихонько положил трубку на рычаг и вслушался. В доме царила мертвая тишина. Что касалось Черепа, то опасаться, что он расшумится, теперь уже не приходилось. Гастон мысленно удостоил его сожаления. Череп был неглупым человеком, по-своему даже образованным, и если бы он захотел применить свои способности на какой-нибудь достойной и честной стезе, то мог бы претендовать на выход в самые высокие сферы. Став же на криминальный путь, он понес заслуженное наказание. Преступление никогда не окупается.

Встав на колени, Гастон Беррьен обшарил карманы своей жертвы. Он с интересом ознакомился с его удостоверением личности. При жизни Черепа звали Альбер Перуж, родился в пятнадцатом округе Парижа девятого января тысяча девятьсот двадцать пятого года. В графе "профессия" значилось "служащий".