- Мрраурр!
- Ох да, верно. Нотабль - мой старый друг. Но ведь это же совсем другое дело! А тут просто какая-то паршивая кошонка с облезлой шерстью.
- Ганс! - обвиняющим тоном произнесла Мигнариал. - Они просто совсем не кормили ее! Вот увидишь, когда мы дадим ей поесть, она станет совсем другой...
- Во имя бороды Ильса, нет! Ты собираешься пригреть эту паршивую тварь? Мигни.., мы уже и так похожи на бродячий цирк.
Мигнариал смотрела на Ганса большими невинными глазами.
- И вовсе не похожи. Но пусть даже так - что в этом такого? Мы просто не можем оставить ее здесь, Ганс. Она.., она ведь умрет! Совсем одна, в лесу, полном всяких диких зверей и чудовищ!
Ганс бросил взгляд в сумрак, царивший под кронами леса.
- Может, хватит, а? Мы как раз и собираемся ехать через этот лес! Кстати, давно пора бы и ехать. Мигни, полезай на лошадь. Ладно, ладно, оставь себе эту тварь... Но давай садись в седло!
- Ее. - Мигнариал посадила кошку на землю и поставила ногу на подставленные ладони Ганса. - Ее, милый. А не "эту тварь".
- И не называй меня "милым" всякий раз, когда споришь со мной или заставляешь меня делать то, что я не хочу делать. Вот так. И что мы теперь будем делать с этой.., с ней? Посадим ее обратно в мешок?
- Я могу держать ее на руках, когда еду...
- Нет.
Мигнариал уловила тон, каким Ганс произнес это слово. Кроме того, она и сама поняла, что ее предложение было не вполне разумным.
- Хорошо. Посади ее снова в этот ужасный старый мешок и повесь его сюда. Я буду придерживать его перед собой.
Ганс переложил четыре монеты в свою поясную сумку. Еще четыре он протянул Мигнариал:
- На вот, запихни их к себе за пазуху. Мигнариал жалобно возразила.
- Ганс, у меня и так уже полно серебра!
Мрачно глядя на Мигнариал, Ганс молча ждал, пока она возьмет у него деньги. Девушка вздохнула и спрятала их на груди. Ганс отошел к вьючной лошади и засунул оставшиеся три серебряка в первый же вьюк, попавшийся ему под руку. Завязав вьюк потуже, он неохотно запихал пеструю кошечку в кожаный мешок. Когда Ганс протянул мешок Мигнариал, оттуда донеслось тихое мяуканье.
"Что-то не так с этими одиннадцатью монетами", - думал Ганс, забираясь на седло высокого серого жеребца.
- Ну ладно, поехали. - Шедоуспан отпустил поводья, слегка хлестнул ими коня и одновременно пришпорил его пятками.
Упрямый Железногубый не тронулся с места.
"Ох, проклятье! Если я скажу "хайя", то мы помчимся, словно стрела из лука. Как мне уговорить этого безмозглого коня идти шагом?"
Задрав хвост, Нотабль обошел серого вокруг и остановился перед его мордой. Рыжий кот, казавшийся совсем маленьким по сравнению с огромным жеребцом, пристально смотрел коню в глаза. Серый смотрел вниз, натягивая поводья. Ганс беспокойно сглотнул слюну и чуть разжал руки. Конь опустил голову. Некоторое время они с Нотаблем смотрели Друг на друга, а затем соприкоснулись носами. Серый вскинул голову. Нотабль неторопливо обошел его сбоку, поглядел на Ганса и подобрался для прыжка.
"Ох, только не это!"
- Нет, Нотабль, не на...
В тот миг, когда Нотабль вспрыгнул на спину серого позади Ганса, конь тронулся с места спокойным шагом, направляясь к дороге, уходящей в лес.
"Что-то непросто с этим котом", - подумал Ганс, оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что Мигнариал и прочий караван следуют за ним. Они действительно двигались следом. Конная процессия вступила под сень леса.
Они ехали по дороге между высоких деревьев. Шедоуспан изо всех сил старался быть начеку и не упускать ничего из происходящего вокруг. Но усталость постепенно одолевала его. Вчера выдался нелегкий день, а ночь была еще тяжелее. И теперь Ганс чувствовал невероятную сонливость, невзирая на все свои усилия быть начеку. Он говорил себе, что в лесу могут скрываться другие тейана или же опасные дикие звери, но ничто не помогало. Возбуждение, вызванное восторгом победы и ощущением опасности, прошло, и Ганс клевал носом, сидя в седле.
В то же самое время он не мог выкинуть из головы странные события, связанные со старым кожаным мешком и тем, что в нем находилось. Несчастная встрепанная кошка и одиннадцать монет! Пестрая кошечка и одиннадцать серебряных кружочков.
Откуда? Почему? Что такого странного могло быть в монетах, на которых отчеканен портрет ранканского императора?
И вообще, как мог он, даже в спешке, не заметить сумку, свисающую с седла? Ведь он снял это седло со столба, положил его на спину лошади и застегнул подпругу!
Судя по всему, ответа на эти вопросы не было, а значит, не следовало и искать их. И конечно же, у Ганса и Мигнариал и без того хватало забот. Они молча ехали по дороге, которая напоминала скорее широкую тропу, проложенную сквозь лес. Две лошади могли идти по ней бок о бок. Остальные кони плелись позади.
Прошло еще несколько часов. Путники не слышали никаких подозрительных звуков и не видели ничего, кроме величественных деревьев, густых кустов и сумеречных теней. Все вокруг было черным и серым. В конце концов Ганс не выдержал и сказал:
- Мигни... Я не могу ехать дальше. Я слышал рассказы о том, как люди спали в седле, и даже верил в это. Но когда я засыпаю, начинаю падать с лошади и сразу просыпаюсь! Давай сделаем привал и немного отдохнем. Надеюсь, лошади разбудят нас, если.., если нам нужно будет проснуться.
- Мы только что миновали поляну, - откликнулась Мигнариал, полагая, что Ганс дремал сидя и не заметил этой поляны. - Надо вернуться всего на несколько шагов и свернуть направо. Давай передохнем там до утра. "Или до вечера", - мысленно добавила девушка.
Так они и сделали. Ганс заставил себя осмотреть полукруглую полянку и предпринять все необходимые предосторожности, не уснув при этом. Путники сняли поклажу с вьючной лошади и привязали коней так, чтобы животные могли свободно пастись. Потом Мигнариал спросила Ганса, не хочет ли он поесть. Не получив ответа, девушка обернулась к своему спутнику, чтобы посмотреть, что случилось. Ганс спал.
Мигнариал улыбнулась и склонила голову набок, глядя на спящего Шедоуспана. Он растянулся прямо на траве, не снимая своей ночной одежды. Девушка хотела сделать что-нибудь для него, но она знала, что Гансу не нужно одеяло. Наконец она улеглась рядом с ним.
Мигнариал лежала, прижавшись к Гансу и глядя в светлеющее небо. Она и сама не заметила, как уснула.