— Бесполезно с ней разговаривать, — Женя махнул рукой. — Она уже конченная, как и все эти… Она сама уже не завяжет, её лечить надо.
— Это тебя надо лечить, а не меня! — выпалила Феникс. — И твою Ксюшу!
— Ну–ка ты! — возмутился Женя. — Причём тут Ксюша? Причём тут Ксюша, а? Ты чё тут базаришь, онанистка?
— Сам ты онанист! — закричала Феникс, вскакивая. — Пошёл на хуй отсюда, пошёл на хуй, понял!
— Да щас ты сама на хуй пойдёшь!
— Да на хуй мне твой хуй нужен!
— Э, ребята, кончайте! — заметался между ними ТДК. — Женя, успокойся, ну ты–то чё…
— Нет, что ты там про Ксюшу начала говорить? Договаривай–договаривай, если уж начала!
— И договорю! — закричала Феникс. Её прямо–таки распирало от справедливого гнева. — Почему это твоя Ксюша себе в пизду чип вставила, а я нейропорт в голову не могу? А? Почему ей можно, а мне нельзя? А я тебе сейчас скажу почему, я тебе скажу… Это ты потому на меня наезжаешь, что я тебе не дала тогда у Мэри на дне рожденья, вот твоё мужское самолюбие теперь и…
— Ты чё, дура? — удивился Женя. — Нет, ты чё, дура? — он вполне натурально рассмеялся, но, правда, немного нервно. — Причём тут день рожденья Мэри? Ну, пьяный я тогда был… нашла что вспомнить. Не дала — не дала, я из таких вещей проблем не делаю.
— Это тебе только кажется, что не делаешь. Нет, ну ты мне ответь теперь, почему своей Ксюше ты разрешил биочип поставить, а…
— Да пойми ты, это разные вещи! — закричал Женя и начал нервно ходить туда–сюда по комнате. — Мы с Оксаной любим друг друга и… Да зачем я тебе всё это объясняю?
— Нет, ты мне всё–таки объясни, объясни!
— Тронутые вы оба, — заметил ТДК. — Феникс, можно я закурю?
— Закури. И мне дай.
Все трое закурили. Феникс открыла форточку и выжидающе уставилась на Женю.
— Хорошо, я объясню, — прошипел тот. — У Ксюши были проблемы с половым аппаратом. Я хотел, чтобы, когда мы занимаемся любовью, ей тоже было хорошо. Я не эгоист. Поэтому мы пошли к гинекологу, и он вживил ей этот чип.
— Любовью они занимаются! — саркастически закивала Феникс. — Проблемы с половым аппаратом… Понятно–понятно. Врёшь ты всё, любовничек. Или страдаешь недостатком информации. Я с Ксюшей твоей обсуждала как–то эту тему и всё у неё там нормально было, просто ты кончаешь быстро, а она не успевает. Может, она тебя просто в смущение повергать не хотела, потому и сказала, что у неё какие–то там проблемы, но знай — это совершенно не соответствует истине. Плохо ты знаешь женскую психологию, Женечка. А теперь она знаешь как тащится — твоя Ксюша! Ещё покруче, чем я от «тока». Так что каждому своё, Женя. Да, я прекрасно понимаю, что то, что со мной происходит сейчас, это ненормально, и я буду пытаться бросить это. Но вся проблема в том, что у меня образовалась физическая зависимость и без этих импульсов меня ломает, а твоя Ксюша себе чип поставила только для того, чтобы переться как… Знаешь, иногда говорят «как удав по стекловате». Разницу чуешь?
— В таком случае, если уж ты всё так повернула, скажи мне, пожалуйста, зачем ты вообще поставила нейропорт, если не для того, чтобы — как ты выразилась — тащиться?
— Просто поставила и всё. И я сказала не «тащиться», а «переться».
— Это не ответ.
— Ответ.
— Всё с тобой ясно, — резюмировал Женя.
— Ну что, успокоились? — поинтересовался ТДК.
— А я всегда спокойная, — пожала плечами Феникс.
Оба парня фыркнули. Феникс встретилась взглядом с ТДК (он был в их группе гитаристом, а Женя — барабанщиком), и он ей грустно улыбнулся. Ей захотелось заплакать. Я падаю в бездну, подумала она, а все только и знают, что меня поучать. Поучать легко, нет чтоб как–то помочь. Хотя бы схватить меня за волосы и втащить наверх, пусть даже я буду орать и сопротивляться. Но нет, они предпочитают только обвинять. Да, чёрт возьми, я наркоманка, а ещё я просто глупая уставшая от всего женщина, которая во всём запуталась. Я сама во всём виновата, и когда–нибудь я завяжу. Но не сегодня. Надо будет вечером к Таньке смотаться — вдруг у неё что есть?
— Значит, на репетицию тебя сегодня не ждать? — спросил Женя.
— Блин, ну ты вот опять специально же до меня докапываешься! Сказало же ясно: приду.
— Ну чё, пойдём? — обратился Женя к ТДК.
— Ты иди, а я с ней ещё поговорю немножко.
— Я тебя возле подъезда подожду тогда, — сказал Женя и ушёл.
— И что ж тебе надо, голубь ты мой сизокрылый? — поинтересовалась Феникс у ТДК, когда они остались вдвоём.
— Ты песни–то ещё все помнишь?
— Да вроде все.
— Лариса, если мы тебе можем чем–то помочь, то ты скажи.
— Не называй меня Ларисой, пожалуйста.
— Ладно.
— Чем можешь помочь? — Феникс усмехнулась. — Дай тридцать рублей.
— Не дам.
— А двадцать?
— И двадцать не дам.
— Ну, тогда ты мне ничем помочь не можешь, — сделала она вывод.
«Нет, можешь, — добавила Феникс про себя. — Просто мне нужно как–то попросить об этом, признаться в том, что мне действительно необходима помощь. Но я боюсь показаться слишком слабой, я не хочу никого ни о чём просить. Тем более, тебя, потому что ты сам предлагаешь помощь. Наверное, я дура. Нет, не наверное, а точно. Скажи, скажи ему, чтобы он тебе помог! Он ведь тебе нравится, не так ли? Да, но… Но я лучше умру, чем попрошу его о чём–нибудь».
Неожиданно она заплакала, причём, с каждой секундой интенсивность её плача всё нарастала. Феникс повалилась на кровать лицом вниз. ТДК присел рядом; она двинула его ногой.
— Лариса…
— Да я же тебе ясно сказала: НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ЛАРИСОЙ! — закричала Феникс, снова вскакивая и чувствуя, что слёзы прямо так и льются по её щекам, к тому же левая щека дёргается в нервном тике. — Ты чё, тупой, да? Ты чё, тупой, если таких элементарных вещей не понимаешь? Нет, ну чё ты вылупился, чё ты вылупился? — она вновь рухнула на кровать. Ей было стыдно, что она ревёт тут перед ним, но остановиться было невозможно.
Итак, Феникс лежала на животе и, заслонив лицо руками, плакала.
В дверь позвонили.
— Открыть? — спросил ТДК.
— Не надо.
— Вообще–то она и так открыта, — пробормотал ТДК. — Или Женя опять булавкой закрыл?
— Она у меня захлопывается, — Феникс присела и, вытерев лицо рукавом халата, мрачно посмотрела на него. И чего пристал, спрашивается? Фу–у, истерика вроде прекратилась. Сейчас бы капсулку… Хотя бы на вольт…
Опять звонок. Феникс насторожилась. Это, поди, или Герберт, или кто–то из его людей. Открывать нежелательно. А завтра я им всё отдам, подумала она.
— Лариса…
— Слушай, ну ты точно тупой, — вздохнула устало Феникс. — И в голове у тебя не мозги, а хрен поймёшь что. Ты тормоз, осознаёшь?
Он усмехнулся. По херу ему, подумала Феникс. Знает ведь, сволочь, что я не всерьёз это говорю. А вот Женя — свинья последняя. И ведь это всё началось с мэриного дня рожденья. Да я лучше умерла бы, чем ему дала — он на Пушкина похож, терпеть не могу кудрявых и с бакенбардами. И сам он онанист! Ничем подобным я не занимаюсь, хотя пробовала, конечно. Искусственная нейростимуляция — это, по–моему, совсем другое. Зачем возиться с кем–то (чем–то), если можно влиять на центр удовольствия напрямую через мозг? Но злоупотреблять этим, конечно же, не следует. А я именно злоупотребляю. Это зависимость, натуральная зависимость. Но мне это нравится. Нет, не нравится. Нет, нравится. Но ведь ты наркоманка, Лари… Феникс! Ну и что? А то. Ты уже сдаёшь по дешёвке свои вещи, ты бы и гитару уже давно продала, если бы она лежала не в ДК и не была бы такой большой. А вот блок питания маленький был, как раз за пазухой поместился. Догадались же… А вот бас за пазуху не спрятать. Хотя почему я должна его прятать? Он мой, так что что хочу, то с ним и делаю. Хочу — играю, хочу — не играю. Захочу — продам.