СМИ окрестили Фостеров «божественными братом и сестрой». Общественность ужасали их бесчисленные злодеяния, но по-настоящему внимание привлекал тот факт, что Фостеры близкие родственники. И именно это отразилось в заголовках по всей стране.
Глубоко вздохнув, Шон закрыл папку и отпил чая со льдом.
— Неплохое местечко.
— Это точно. Раньше тут всем заправлял мой папа, а потом бар купил Рейес.
— Рейес, значит.
Я знала, что рано или поздно Шон поднимет эту тему.
— В странном и даже диком смысле он вроде как мой брат.
— Согласна.
Всем нутром я чувствовала, как Шон хотел, чтобы у него был брат. Хоть кто-то, с кем можно поговорить по душам, как эти двое разговаривали у нас в кухне. Они так хорошо поладили, что я была уверена: Рейесу общение с Шоном тоже не повредит.
— Извини, Шон, но я просто обязана спросить. Почему ты подтвердил алиби Фостеров в тот день, когда похитили Дон Брукс? Ты сказал, что они были дома.
— Они действительно были дома. Ты уже и сама знаешь, сколько у них последователей, которые ради них готовы на что угодно. — Он опустил голову и стиснул зубы. — Абсолютно на все.
Оставалось только догадываться, что именно он имел в виду.
— А почему ты не рассказал мне о лагере?
— Я ведь там практически вырос, — пожал плечами Шон. — Каждое лето проводил именно там. Все эти люди были мне как родные. Просто они… запутались.
— И не брезговали убийствами.
Шон кивнул:
— Я не знал. Мама… — Помолчав, он откашлялся. — Ева об этом никогда не говорила. Знал я только одно: мне нравилось там бывать, несмотря на то, что взрослые явно не дружили с головой. Мы все так думали.
— Кто — мы?
— Дети, которые росли в лагере. Мы догадывались, что что-то не так.
— Ты знал, что Фостеры — брат и сестра?
Шон застыл, поджал губы и еще сильнее побледнел.
Вот гадство!
— Лучше отложить этот разговор на потом.
Он покачал головой:
— Умоляю, скажи, что ты шутишь.
Видимо, не все документы из папки он увидел. Чтобы дать ему время все обдумать, я опустила взгляд, но уже через несколько секунд опять уставилась на Шона.
Зная, что он продукт союза ангела и человека, причем союза, который случился не одну тысячу лет назад, я весь обед не могла отвести от него глаз. Вот прямо-таки не могла перестать на него пялиться. А все потому, что Шон — светловолосая версия Рейеса. Невозможно красивый, но не настолько… поразительный, что ли? Какое же слово подойдет лучше? Не настолько… сексуальный? Экзотический? Пропитанный грехом? И все-таки воплощенная крутость, сидевшая напротив меня, легко могла посоперничать с приправленным специями латте и самим Чаком Норрисом.
Наверное, чтобы хоть как-то сгладить затянувшуюся паузу, Шон усмехнулся.
Я резко пришла в себя:
— Что случилось? А, блин! Извини, Шон. Понимаешь, я и представить не могла, что такие, как ты, существуют. Это суперкруто!
— Что ж, честно говоря, я тоже не знал, что такие, как ты, существуют. Ты себя в зеркало видела?
— А что? У меня что-то в зубах застряло?! — Я повернулась к окну позади нас, чтобы посмотреть на свое отражение.
— Нет, я о твоем свете. Он бешено яркий.
— Знаю, ага, только я его не вижу. Хотя как-то засунула его в бывшего демона-раба из ада, чтобы незаметно подобраться к богу. Вот тогда свой свет я видела, да. И правда яркий.
— Так вот как ты это провернула?
Я повернулась к пожилому мужчине, который стоял рядом с нами, и поразилась. Ему удалось подобраться так близко, а я не почувствовала ни его присутствия, ни его сути. Хотя он не излучал ровным счетом никаких эмоций. Да и сейчас я ощутила не эмоции, а вибрации силы, волны энергии.
Тоже почувствовав, что перед нами не обычный человек, Шон лучился любопытством вперемешку с замешательством.
— И что же я провернула? — уточнила я, изогнув бровь так высокомерно, как только могла. — Подкралась к твоему корешу и сделала его одной левой?
Забеспокоившись, Шон оглянулся. Видимо, думал пойти в бар и позвать Рейеса.
Едва стоя на ногах, дедуля прошаркал поближе, но мы с Шоном оба знали, что видимая немощность ничего не значит. Из-за спины дедули вышла девочка, которую он держал за руку. Улыбка на лице девочки была такая же искусственная, как на лице Барби.
— Эйдолон, как я понимаю?
Он обладал телом, потому что вселился в человека. А значит, у него была кровь, которую можно использовать, чтобы поймать его в ловушку. Я полезла в карман и сжала в кулаке божественное стекло.
Эйдолон поднял руку, чтобы меня остановить:
— Я тебя умоляю! Я и в половину не так глуп, как мой… ты сказала, кореш? Только вытащи стекло из кармана — я сверну девочке шею. — Он сел и приобнял девочку, причем за подбородок, но ее улыбка осталась прежней, а глаза по-прежнему не моргали. — А если призовешь его, она даже не успеет увидеть, как он материализуется.
Судя по всему, он говорил о Рейесе.
— Ты уже потеряла одного из своих драгоценных человеков. Хотя я вижу лишь дряхлую кожу да мешок костей.
Бедняга, чье тело конфисковал Эйдолон, умер в тот самый момент, когда объявился божок. Слишком много силы для человека. Поэтому, само собой, тело начало разлагаться моментально. А значит, у Эйдолона оставалось совсем мало времени.
— Я занял его только потому, что он был близко и мог меня вместить достаточно долго, чтобы у нас состоялся этот разговор. — Эйдолон показал на меня сморщенным пальцем. — Я знаю, как вы, люди, любите поговорить. — Широко улыбнувшись, он кивнул на девочку. — К тому же, это тело шло с прекрасным козырем. Она его внучка. Два по цене одного.
В груди что-то сжалось. Сжались и пальцы на лице девочки, и по ее щекам потекли серебристые струйки слез.
— Отпусти ее. Возьми меня.
— Это непозволительная роскошь! — отмахнулся Эйдолон. — Думаешь, я не знаю, кто ты такая?
— Ты такой же, как я, а значит, можешь меня убить. Отпусти ее.
— Не смей мною манипулировать! — процедил он сквозь зубы. — Я же сказал, я знаю, кто ты такая, Эль-Рин.
Я недоуменно поморгала. Насколько мне известно, бога может убить только другой бог. Так что же имел в виду Эйдолон?
— В тебе сила тринадцати, да еще и с дарами изначальных семи, которые становились сильнее каждый раз, когда ты, — он подался ближе и усмехнулся, — побеждала своих сородичей. Если хочешь, я могу подождать более подходящего момента.
— Побеждала? И что это значит? Насколько мне известно, семь изначальных богов моего мира объединились по собственной воле.
Эйдолон расхохотался, но из-за выбранного им тела смех был больше похож на кудахтанье. Неужели он специально выбрал пожилого мужчину, чтобы усыпить нашу бдительность и показаться безобидным? Если так, он сильно просчитался.
— Объединились? Кто тебе такое сказал, маленькая богиня?
— Я не маленькая. И если ты говоришь правду, то я сильнее тебя.
— Верно, но я не хотел тебя обидеть, а лишь имел в виду, что из всех существующих богов ты самая юная. Разве ты не слышала, как тебя называют?
Слышала, конечно, но Эйдолон все же решил меня просветить:
— Ты пожирательница богов. Единственная, кто выжил в войне, что длилась целую вечность. А все потому, что ты всех съела. Ты победила, а победителю положены трофеи. — Он показал рукой на бар, где сейчас работал Рейес. — Недурные, надо признать, трофеи.
Шон начал придвигаться ближе, и Эйдолон сильнее сжал горло девочки, которая точно была в каком-то трансе. Внешне она выглядела совершенно спокойной, но внутри ее раздирал страх. Эйдолон ее мучил. В буквальном смысле слова — пытал.
Шон отодвинулся, но расслабляться и не думал.
— Ты лжешь, — сказала я, пытаясь сочинить хоть какой-нибудь план. Вырвать из рук бога девочку я никак не успею. И пары сантиметров не пройду, как он свернет ей шею. — В моем измерении царит мир. Я сама это видела.
Эйдолон так рассмеялся, что изо рта чуть не вывалились вставные зубы. Он засунул их обратно.