– Я посчитал нужным лично позвонить вам, чтобы вы осознали всю важность предстоящей вам работы. – Пауза. – У меня нет ни малейших сомнений в том, что вы – именно тот человек, которому по плечу это задание.
Зиглер нажал кнопку «Ожидание».
– Спасибо за доверие, господин президент, – ответил Коннор. – И спасибо, что нашли время позвонить лично.
– Номер одиннадцать, – сказал Зиглер.
– В сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе. – Пауза.
– Спасибо, господин президент. Я считал невозможным приступить к заданию, не убедившись, что приказ исходит непосредственно от вас.
– Номер семь.
– Мне понятна ваша озабоченность. – Пауза.
– Номер девятнадцать.
– Когда дело будет сделано, может, вы с женой найдете время посетить меня в Белом доме? – Пауза.
– Это была бы для нас большая честь, сэр.
– Завершающая фраза, – сказал Зиглер.
– Хорошо. Буду с нетерпением ждать встречи. – Пауза. – Было приятно с вами пообщаться. До свидания.
– До свидания, господин президент.
Коннор все еще сидел с трубкой в руке, когда в комнату вошла Джоан.
– Ну вот и еще один миф рухнул, – сказала она. Коннор вопросительно поднял бровь. – Он гласил, что президент ко всем обращается по имени.
Гутенберг вручил ему конверт, в котором лежали четыре паспорта, три авиабилета и целая куча купюр разных стран.
– Мне что, не надо за все это расписываться? – спросил Коннор.
– Оформлением бумажек займемся, когда вы вернетесь. Прибудете в Москву, сразу же аккредитуйтесь в предвыборном штабе Зеримского в качестве журналиста из Южной Африки. Вам дадут агитационные материалы и подробный график его предвыборной кампании.
– У меня в Москве будет связной?
– Да, Эшли Митчелл, – Гутенберг помедлил. – Это его первое серьезное задание. У него инструкция войти в контакт с вами только в случае, если вам придется работать. Тогда он снабдит вас оружием.
– Каким?
– Как обычно, «Ремингтон-700» ручной сборки, – ответил Гутенберг. – Но, если, по результатам опросов, Чернопов будет впереди, ваши услуги не понадобятся и вы вернетесь в Вашингтон на следующий же день после выборов. Надеюсь, все обернется именно так.
– Дай-то Бог, – сказал Коннор и вышел от заместителя директора, не подав ему руки.
– Вы абсолютно уверены, что не останется никаких следов его работы на нас? – спросила Хелен Декстер.
– Абсолютно, – ответил Гутенберг. – Не забывайте, что, будучи нелегалом, он не числится ни в каких списках.
– А его жена?
– Почему она должна что-то подозревать? Она прекрасно понимает, что он не мог отказаться от последнего поручения «Мэриленд иншуранс».
– Но есть еще и его бывшая секретарша.
– Я приказал перевести ее в ближневосточный отдел Лэнгли. Ей придется сидеть в офисе с шести вечера до трех ночи. Я заезжу ее так, что у нее не будет сил думать ни о чем, кроме пенсии.
– Хорошо. Где сейчас находится Коннор Фицджеральд?
Гутенберг посмотрел на часы:
– Над Атлантическим океаном. Примерно через четыре часа он приземлится в лондонском аэропорту «Хитроу». Он летит под именем Мартина Перри.
– Похоже, вы продумали все, кроме того, что будет, когда он вернется в Вашингтон, – сказала директор.
– Он не вернется в Вашингтон, – ответил Гутенберг.
– Как Стюарт? – спросила Мэгги.
– Прилетает в Лос-Анджелес через две недели. Не могу дождаться, – ответила Тара.
– Вы сразу же летите к нам?
– Я же тебе говорила: мы собираемся взять машину и прокатиться вдоль Западного побережья.
– Пожалуйста, поезжай осторожно.
– Мама, за девять лет, что я вожу машину, меня ни разу не оштрафовали. Поэтому хватит беспокоиться, и скажи лучше, что ты делаешь сегодня вечером.
– Хочу пойти в оперу. На «Богему» с Пласидо Доминго. Я решила дождаться отъезда отца и пойти одна – он все равно заснул бы уже в первом акте.
– Почему ты не позвала с собой Джоан?
– Я звонила ей на работу, но, похоже, там сломался телефон. Попробую попозже позвонить ей домой.
– Ну ладно. Пока. Созвонимся завтра, – попрощалась Тара. Она знала, что, пока Коннора нет дома, мать будет звонить ей каждый день.
Когда Коннор уезжал за границу, Мэгги пыталась полностью сосредоточиться на университетских делах: на заседаниях поэтического общества и занятиях кружка ирландского танца, где она преподавала. Глядя на танцующих студентов, она вспоминала Деклана О'Кейси. Теперь он был известным профессором математики в Чикагском университете. Он так и не женился и до сих пор каждый год присылал Мэгги открытки на Рождество и – неподписанные – ко дню Святого Валентина. Они неизменно бывали напечатаны на старой машинке с покосившейся буквой «е».