Лоренс понял, что Зеримский только что похоронил его законопроект о разоружении.
Когда белый БМВ выехал на Висконсин-авеню, Коннор выключил радио. Машина остановилась у ворот российского посольства, и один из подручных Алексея Романова провел их через охрану. Коннор сразу отметил слабость внутренней системы безопасности посольства.
– Ну кому придет в голову убивать нашего любимого президента в его собственном посольстве? – с улыбкой прокомментировал его мысли Романов.
Коннор сказал Алексею:
– Похоже, в этом здании командуете вы.
– Вы бы тоже здесь командовали, если бы перевели достаточную сумму на швейцарский счет посла. Это гарантия того, что ему никогда не придется снова жить на родине.
Романов отпер дверь кабинета посла и вошел. Коннор был удивлен, увидев на столе «Ремингтон-700». Он взял винтовку и внимательно осмотрел. Коннор спросил бы у Романова, как ему удалось ее заполучить, если бы у него был хоть малейший шанс получить правдивый ответ.
Коннор заглянул в магазин. Там был лишь один патрон. Он вопросительно посмотрел на Романова.
– Я полагаю, на таком расстоянии понадобится только один выстрел, – ответил русский.
Он повел Коннора в дальний угол кабинета к персональному лифту посла. На лифте они поднялись в галерею, опоясывающую зал приемов.
Коннор внимательно осмотрел галерею и спрятался за массивной статуей Ленина. Он выглянул из-за поднятой руки статуи, чтобы проверить, хорошо ли оттуда будет видно Зеримского. «Как все просто», – подумал он.
– Вам надо будет приехать сюда заблаговременно и до начала банкета изображать официанта, – сказал Романов.
Коннор кивнул. У лифта он сказал Романову:
– Я извещу вас о том, какой вариант я выбрал.
Алексей Романов удивленно на него посмотрел, но ничего не сказал.
Коннор позвонил Романову в начале первого ночи. Судя по всему, русский был доволен, что их мнения совпали.
– Я скажу шоферу, чтобы он забрал вас в половине четвертого. К четырем надо быть в посольстве.
Коннор повесил трубку. Если все пойдет так, как он запланировал, к четырем президент будет уже мертв.
Посол тихо постучал в дверь, за которой располагались апартаменты Зеримского, но ему никто не ответил. Он набрался смелости и постучал чуть громче. Затем нерешительно приоткрыл дверь. В тусклом свете, проникавшем в спальню с лестницы, посол увидел, что Зеримский лежит в постели. Было четыре часа утра.
– Не дай вам Бог побеспокоить меня из-за пустяка, – сказал российский президент.
– Вам звонят из Санкт-Петербурга, – сказал посол. – Некто Степан Иваницкий. Он говорит, это срочно.
– Выметайтесь!
Зеримский поднял трубку стоявшего у кровати телефона. Посол вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
– Степан, что это ты в такую рань?
– Царь умер, господин президент. – Голос Иваницкого был абсолютно бесстрастным. А ведь Николай Романов приходился ему дядей.
– Где? Когда? Как?
– Около часа назад. В Зимнем дворце. Бесцветная жидкость наконец сделала свое дело. – Иваницкий помолчал. – Я почти год платил дворецкому.
Несколько мгновений Зеримский обдумывал услышанное.
– Хорошо. Для нас это наилучший вариант.
– Я бы согласился с вами, господин президент, если бы его сын был не в Вашингтоне. Я мало что могу сделать, пока он не вернулся.
– Эта проблема, возможно, решится сегодня вечером, – сказал Зеримский.
– Они клюнули на нашу приманку?
– Да. К сегодняшнему вечеру я избавлюсь от них обоих.
– Обоих?
– Да, – ответил Зеримский. В конце концов, когда еще представится такая возможность – два раза увидеть, как умирает один и тот же человек?
– Жаль, что меня там не будет.
– Это куда интереснее, чем смотреть на его друга, болтающегося на веревке, – сказал Зеримский. – Вообще-то, Степан, эту поездку можно будет считать чрезвычайно успешной, особенно если…
– Я обо всем позаботился, господин президент, – сказал Иваницкий. – Вчера я распорядился, чтобы прибыль от ельцинских нефтяных и урановых контрактов шла на ваш счет в Цюрихе. Если только Алексей не отменит мои приказания, когда вернется.
– Если он не вернется, он и не сможет этого сделать, да? – Зеримский положил трубку и через несколько минут снова провалился в сон.
Телефон разбудил Коннора в шесть утра. Он встал и отодвинул уголок занавески. Два белых БМВ стояли на противоположной стороне улицы, как и вчера вечером. К шести утра их пассажирам, должно быть, очень хотелось спать.