Мэгги снова развернула письмо и прочла:
— «Я лечу из Чикаго четырнадцатого, прибываю пятнадцатого».
— Но это сегодня! — воскликнул Стюарт.
Мэгги кивнула и продолжала:
— «Я проведу в Сиднее ночь и на следующее утро встречусь с проректором, а потом вернусь в Чикаго».
Мэгги подняла голову от письма.
— Он улетит назад, прежде чем мы вернемся домой после уик-энда.
— Жаль, — сказала Тара. — После всех этих лет я бы хотела познакомиться с преданным доктором Декланом О’Кэйси.
— У тебя еще есть возможность с ним познакомиться, — Стюарт взглянул на часы. — Когда приземляется самолет?
— В одиннадцать двадцать сегодня утром, — сказала Мэгги. — Боюсь, мы не успеем. И он не написал, где он остановится, так что я не смогу с ним связаться до того, как он улетит домой.
— Не отчаивайтесь, — сказал Стюарт. — Если мы выедем через десять минут, то домчимся до аэропорта как раз к прибытию самолета. Можно пригласить его пообедать вместе с нами.
Тара посмотрела на мать, которая, судя по ее виду, была не в восторге от этой идеи.
— Даже если мы успеем его встретить, он наверняка откажется. Возможно, он будет плохо чувствовать себя после такого длинного полета, да еще через столько часовых поясов, а ему еще нужно подготовиться к завтрашней встрече с проректором.
— Но попытка — не пытка, — улыбнулась Тара.
Мэгги сложила письмо, сняла передник и сказала:
— Наверно, ты права, Тара. После стольких лет это наименьшее, что я могу сделать.
Она улыбнулась дочери, вышла из кухни и поднялась наверх.
У себя в комнате она открыла шкаф и выбрала свое любимое платье. Она не хотела, чтобы Деклан воспринял ее как пожилую женщину — хотя это было глупо, потому что она была пожилой, такой же, как и он. Она посмотрела на себя в зеркало: вполне прилично для пятидесяти одного года. Она не прибавила в весе, но за последние полгода у нее на лбу появилось несколько новых морщин.
Спустившись вниз, Мэгги увидела, как Стюарт расхаживает взад и вперед по прихожей. Она знала, что машина уже будет готова: даже двигатель наверняка будет запущен.
— Тара, пошли! — закричал он, похоже, что уже в третий раз.
Тара появилась на лестнице, улыбнулась, и нетерпение Стюарта в момент улетучилось.
Забираясь в машину, Тара сказала:
— Я жду не дождусь встречи с Декланом. У него даже в имени есть что-то романтичное.
— В свое время и мне так показалось, — сказала Мэгги.
— «Что значит имя?» [61]— улыбнулся Стюарт и вывел машину из подъездной дорожки на улицу.
— Очень много значит для урожденной Маргарет Дейдре Берк, — ответила Мэгги; Стюарт засмеялся, и Мэгги добавила: — Когда я была студенткой, я однажды написала письмо самой себе, адресованное «доктору и миссис Деклан О’Кэйси». Но это не сделало Деклана более интересным.
Она нервно поправила прическу.
— Но, может быть, — спросила Тара, — после всех этих лет доктор О’Кэйси стал остроумным, мужественным и практичным?
— Вряд ли, — ответила Мэгги. — Я думаю, он скорее стал морщинистым и напыщенным и все еще остался девственником.
— Откуда вы знаете, что он был девственником? — спросил Стюарт.
— Он постоянно об этом говорил, — ответила Мэгги. — Для него романтический уик-энд заключался в том, чтобы сделать научный доклад по тригонометрии на математической конференции.
Тара рассмеялась.
— Хотя, честно говоря, твой отец был не опытнее, чем Деклан. Нашу первую ночь мы провели на скамейке в парке, и единственное, что я тогда потеряла, — это мои шлепанцы.
Стюарт так хохотал, что чуть не ударил машину о бортик тротуара.
— Я даже узнала, как Коннор потерял своюдевственность, — продолжала Мэгги. — Это была девушка по кличке «Безотказная Нэнси», — прошептала она с притворной доверительностью.
— Не может быть, что он сам вам это сообщил, — недоверчиво сказал Стюарт.
— Конечно, нет. Я об этом никогда не узнала бы, если бы как-то вечером он не опоздал с футбольной тренировки. Я решила оставить записку у него в шкафчике и на внутренней стороне дверцы нашла нацарапанное имя Нэнси. Но я не имела права жаловаться. Когда я обследовала шкафчики других футболистов, я увидела, что у Коннора было нацарапано меньше всего имен.
Тара чуть не лопнула от смеха и попросила мать перестать шутить.
— Когда твой отец в конце концов…
К тому времени, как они доехали до аэропорта, Мэгги исчерпала весь запас своих историй о соперничестве между Декланом и Коннором и стала тревожиться о том, как она встретит своего партнера по танцам после стольких лет разлуки.
— Мама, хочешь, я пойду с тобой? — спросила Тара.
— Нет, спасибо, — Мэгги покачала головой и быстро пошла к автоматическим дверям, чтобы не иметь времени передумать.
Она проверила расписание прибывающих самолетов. Самолет рейса 815 компании «Юнайтед Эйрлайнз» приземлился вовремя, в одиннадцать двадцать. Сейчас было почти одиннадцать сорок. Ни разу в жизни она не приезжала в аэропорт встречать кого-нибудь так поздно.
Чем ближе она подходила к выходу для прилетающих, тем медленнее она шла — в надежде, что у Деклана будет время выйти до ее прихода. Она решила должным образом подождать пятнадцать минут, а потом вернуться к машине. Она стала рассматривать выходивших пассажиров: молодых — радостных и взбудораженных, с досками для серфинга под мышкой; людей средних лет — деловитых и озабоченных, следящих, чтобы дети не разбежались; старых — медлительных и задумчивых. Мэгги начала беспокоиться, узна́ет ли она Деклана. А может быть, он уже прошел мимо? В конце концов, они не виделись больше тридцати лет, и он явно не ожидал, что его кто-нибудь встретит.
Она снова посмотрела на часы. Пятнадцать минут уже почти прошло. Она начала думать о том, как в Кронулле она съест тарелку спагетти, выпьет бокал шардоне и подремлет, пока Тара и Стюарт будут заниматься серфингом. И тут она увидела, как из дверей выходит однорукий человек.
У Мэгги подкосились ноги. Она смотрела на человека, которого не переставала любить, и боялась упасть в обморок. У нее на глаза навернулись слезы. Ей не нужно было никаких объяснений. Это будет потом, много позже. Она побежала к нему навстречу, не видя никого вокруг. Как только он ее увидел, он улыбнулся знакомой улыбкой.
— О Боже мой, Коннор! — сказала она, протянув к нему руки. — Скажи мне, что это правда. Боже, скажи, что это правда.
Коннор крепко сжал ее правой рукой; левый рукав у него был пустой.
— Это правда, дорогая Мэгги! — сказал он с сильным ирландским акцентом. — К сожалению, хотя президенты могут сделать почти все, что угодно, но если они тебя похоронят, приходится на некоторое время исчезнуть и взять другое имя.
Он отпустил ее и посмотрел на женщину, которую он мечтал обнять вот уже целых шесть месяцев.
— Я решил взять имя Деклана О’Кэйси — университетского преподавателя, который получил новую должность в Австралии. Я помню, как ты мне однажды сказала, что больше всего на свете ты хотела быть миссис Деклан О’Кэйси. Я также уверен, что австралийцы не будут слишком усердно проверять мои математические способности.
Мэгги посмотрела на него сквозь слезы, не зная, смеяться ей или плакать.
— Но письмо, письмо! — сказала она. — Буква «е» со щербинкой. Как ты…
— Да, я подумал, что тебя это позабавит, — сказал Коннор. — После того как я увидел в «Вашингтон Пост» твою фотографию у могилы напротив президента и потом прочел душещипательные восхваления твоего покойного мужа, я подумал: «Деклан, мой мальчик, это — твой последний шанс жениться на молодой Маргарет Берк из Ист-Сайда». — Он улыбнулся. — Ну, так как же, Мэгги? Ты выйдешь за меня замуж?
— Коннор Фицджералд, тебе нужно многое мне объяснить.
— Да, миссис О’Кэйси. И у нас впереди целая жизнь.