Коннор появился на площади Лафайетта первым и уселся на скамейку лицом к Белому дому. Через несколько минут на другой ее конец опустился Ник Гутенберг.
– Президент лично потребовал, чтобы вы взялись за эту работу, – чуть слышно произнес Гутенберг. – Он хочет, чтобы ей занялся лучший специалист.
– Но я через десять дней ухожу из фирмы.
– Президент приказал нам сделать все возможное, чтобы убедить вас остаться для выполнения этого задания.
Коннор промолчал.
– Коннор, исход выборов в России будет иметь далеко идущие последствия для всего свободного мира. Если изберут параноика Зеримского, мир на следующий день вернется к холодной войне.
– Но, по результатам опросов, Зеримский здорово отстает от других претендентов, – сказал Коннор. – Ведь, скорее всего, с большим преимуществом победит Чернопов?
– До выборов еще три недели. Президент хочет, чтобы вы на всякий случай отправились туда. Вдруг понадобятся ваши специальные знания.
Коннор никак не прореагировал на последнее замечание.
– Если вы беспокоитесь по поводу вашей новой работы, – продолжал Гутенберг, – я переговорю с президентом компании и объясню ему, что это всего лишь краткосрочная командировка.
– В этом нет необходимости, – ответил Коннор. – Я возьмусь за это задание, но при одном условии: мне нужны доказательства того, что операция санкционирована президентом.
Наступило долгое молчание. Наконец Гутенберг сказал:
– Я передам ваше требование директору.
Он встал со скамейки и ушел. Коннор выждал минуты три и не торопясь пошел в другую сторону.
Энди Ллойд поднял трубку красного телефона.
– Я почти наверняка знаю, кто стрелял в Боготе, – сказал Крис Джексон. – Он действовал по заданию ЦРУ.
– У вас достаточно доказательств, чтобы убедить в этом спецкомитет Конгресса? – спросил Ллойд.
– Нет. Почти все улики – косвенные. Но, если собрать их воедино, получается чересчур много совпадений.
– Например?
– Агент, которого я имею в виду, был уволен вскоре после того, как президент потребовал от ЦРУ объяснений по поводу убийства Гусмана.
– Это даже не косвенная улика.
– Тот же самый агент должен был поступить на работу в «Вашингтон провидент», однако внезапно, без всяких объяснений в должности ему было отказано. Через три дня Гутенберг дал вышеупомянутому агенту разовое поручение.
– У вас есть предположения о том, что это за поручение?
– Нет. Но не удивлюсь, если для его выполнения ему придется оказаться вдали от Вашингтона.
– О'кей. А как вы думаете, что сейчас предпринимает Декстер, чтобы замести следы?
– Прежде чем я смогу ответить на этот вопрос, я должен знать, чем закончилась ее последняя встреча с президентом, – сказал Джексон.
– Президент дал ей и Гутенбергу двадцать восемь дней на сбор доказательств непричастности ЦРУ к убийству Гусмана. Кроме того, они должны представить улики против того, кто совершил это убийство. Если они этого не сделают, он потребует их отставки и передаст имеющиеся у него материалы редакции «Вашингтон пост».
Прежде чем ответить, Джексон выдержал долгую паузу:
– Это значит, что упомянутому мной агенту осталось жить меньше месяца.
– Она никогда не осмелится уничтожить своего человека, – произнес Ллойд, не веря своим ушам.
– Не забывайте, что он – нелегал. Отдела ЦРУ, в котором он работает, официально вообще не существует.
– Ведь он ваш хороший друг, не так ли?
– Да, – коротко ответил Джексон.
– Тогда позаботьтесь о том, чтобы он остался в живых.
– И как это работает? – спросила директор.
– Все очень просто, – ответил ей профессор Зиглер, руководитель Отдела научно-технического обеспечения ЦРУ. Он повернулся к компьютеру и нажал несколько кнопок. На экране возникло лицо Тома Лоренса.
В течение нескольких секунд они слушали президента, после чего Декстер сказала:
– Ну и что здесь такого? Мы и раньше слышали, как Лоренс произносит речи.
– Но вы никогда не слышали именно этой речи.
– Что вы имеете в виду? – спросил Гутенберг. На лице профессора засияла почти детская улыбка:
– Я заложил в память компьютера более тысячи речей и интервью президента за последние два года. Каждое произнесенное им в этот период слово хранится в памяти. Это значит, что я могу заставить его высказаться на любую тему по вашему выбору. Программа была создана на случай войны: если президент Соединенных Штатов погибнет, мы сможем заставить противника поверить в то, что он жив.
Декстер вслух принялась размышлять о возможностях, открывающихся благодаря этому чуду техники:
– Если компьютеру зададут вопрос, сможет он дать подходящий ответ?
– Сам нет, – признал Зиглер. – Но если вы скажете, на какого рода вопросы ему придется отвечать, я смогу обмануть даже мать Лоренса.
– Значит, все, что нам надо сделать, – это предугадать вопросы собеседника, – произнес Гутенберг.
– Что не так трудно, как кажется, – сказал Зиглер. – Если вы подготовите начальные и завершающие реплики разговора, а также, скажем, пятьдесят фраз, на которые придется реагировать президенту, я смогу гарантировать, что он проведет беседу вполне убедительно.
– Сколько времени вам понадобится на подготовку программы? – спросил Гутенберг.
– Сколько времени понадобится вам на то, чтобы определить темы разговора? – ответил Зиглер вопросом на вопрос.
Коннор взял трубку.
– В чем дело, Джоан?
– Личный секретарь президента на проводе.
В следующее мгновение Коннор услышал в трубке женский голос:
– Мистер Фицджеральд? Соединяю вас с президентом.
В трубке что-то щелкнуло.
– Добрый день, – произнес знакомый голос.
– Добрый день, господин президент.
– Полагаю, вы знаете, по какому поводу я вам звоню.
– Да, сэр, знаю.
Профессор Зиглер нажал кнопку «Вступительное слово». Декстер и ее заместитель затаили дыхание.
– Я посчитал нужным лично позвонить вам, чтобы вы осознали всю важность предстоящей вам работы. – Пауза. – У меня нет ни малейших сомнений в том, что вы – именно тот человек, которому по плечу это задание.
Зиглер нажал кнопку «Ожидание».
– Спасибо за доверие, господин президент, – ответил Коннор. – И спасибо, что нашли время позвонить лично.
– Номер одиннадцать, – сказал Зиглер.
– В сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе. – Пауза.
– Спасибо, господин президент. Я считал невозможным приступить к заданию, не убедившись, что приказ исходит непосредственно от вас.
– Номер семь.
– Мне понятна ваша озабоченность. – Пауза.
– Номер девятнадцать.
– Когда дело будет сделано, может, вы с женой найдете время посетить меня в Белом доме? – Пауза.
– Это была бы для нас большая честь, сэр.
– Завершающая фраза, – сказал Зиглер.
– Хорошо. Буду с нетерпением ждать встречи. – Пауза. – Было приятно с вами пообщаться. До свидания.
– До свидания, господин президент.
Коннор все еще сидел с трубкой в руке, когда в комнату вошла Джоан.
– Ну вот и еще один миф рухнул, – сказала она. Коннор вопросительно поднял бровь. – Он гласил, что президент ко всем обращается по имени.
Гутенберг вручил ему конверт, в котором лежали четыре паспорта, три авиабилета и целая куча купюр разных стран.
– Мне что, не надо за все это расписываться? – спросил Коннор.
– Оформлением бумажек займемся, когда вы вернетесь. Прибудете в Москву, сразу же аккредитуйтесь в предвыборном штабе Зеримского в качестве журналиста из Южной Африки. Вам дадут агитационные материалы и подробный график его предвыборной кампании.
– У меня в Москве будет связной?
– Да, Эшли Митчелл, – Гутенберг помедлил. – Это его первое серьезное задание. У него инструкция войти в контакт с вами только в случае, если вам придется работать. Тогда он снабдит вас оружием.
– Каким?
– Как обычно, «Ремингтон-700» ручной сборки, – ответил Гутенберг. – Но, если, по результатам опросов, Чернопов будет впереди, ваши услуги не понадобятся и вы вернетесь в Вашингтон на следующий же день после выборов. Надеюсь, все обернется именно так.