Только за последнюю неделю отдел получил двадцать семь сообщений о готовящихся покушениях на жизнь Зеримского. Болченков не придал им значения. Но сегодня утром к нему в кабинет влетел молодой лейтенант. Он был бледен и говорил скороговоркой.
Лейтенант включил магнитофон и прокрутил Болченкову запись телефонного звонка, поступившего в милицию всего несколько минут назад.
«Сегодня на Зеримского будет совершено покушение, – произнес мужской голос. Мужчина говорил с акцентом, но Болченков не мог определить с каким. – Во время выступления на площади Свободы в Зеримского будут стрелять. Я перезвоню через несколько минут и сообщу подробности. На этот раз я буду говорить только с Болченковым».
Телефон зазвонил через одиннадцать минут. Болченков погасил сигарету и снял трубку.
«Интересующий вас человек будет выдавать себя за корреспондента несуществующей южноафриканской газеты. Он прибыл в Санкт-Петербург скорым поездом из Москвы сегодня утром. Его рост сто восемьдесят пять сантиметров, у него голубые глаза и густые рыжие волосы. Однако он может изменить внешность». В трубке раздались короткие гудки.
В течение следующего получаса сотрудники отдела снова и снова прослушивали записи звонков. Внезапно Болченков сказал:
– Проиграйте еще раз вторую пленку.
Молодой лейтенант нажал на кнопку, не понимая, что могло так заинтересовать его начальника. Все приготовились внимательно слушать.
– Стоп, – сказал начальник. – Я так и думал. Давайте сначала и считайте.
Считать что? – хотел спросить лейтенант, нажимая на кнопку «Воспроизведение». На этот раз он услышал слабый, приглушенный бой часов.
Он еще раз отмотал пленку.
– Два удара, – сказал лейтенант. – Если это два часа дня, наш информатор звонил с Дальнего Востока.
Его шеф улыбнулся:
– Не думаю. Скорее всего, звонили с Восточного побережья США в два часа ночи.
Мэгги набрала номер Тары.
– Это мама, – произнесла она, услышав, что дочь взяла трубку. – Я очень волнуюсь, потому что не имею ни малейшего представления о том, где находится твой отец.
– Мам, но это ж обычное дело.
– Да, знаю. Но у меня нехорошее предчувствие, – сказала Мэгги. – В шкафу я нашла адресованный мне конверт. На нем написано: «Не вскрывать до 17 декабря».
– Когда ты его нашла?
– Сегодня утром.
– Я бы вскрыла письмо прямо сейчас, – сказала Тара.
– В этом я не сомневаюсь, – ответила Мэгги. – Но, по-моему, стоит подождать еще несколько дней.
– Мам, а почему бы тебе не позвонить Джоан и не спросить совета у нее?
– Я уже позвонила.
– И что она сказала?
– Вскрыть конверт.
– Сколько народу будет на площади? – поинтересовался Болченков.
– Точную цифру назвать трудно, – ответил старший из присутствовавших в комнате офицеров. – Может прийти до ста тысяч человек.
– Сколько сотрудников вы можете выделить?
– Весь наличный состав. Я уже всем сообщил приметы этого человека. Есть надежда взять его еще на подступах к площади Свободы. Но немногие из моих людей когда-либо работали на столь грандиозных мероприятиях.
– Если и вправду соберется сто тысяч человек, – заметил Болченков, – это будет первым таким опытом и для меня. Удалось получить дополнительную информацию?
– Да. Предвыборную кампанию освещают три журналиста из Южной Африки. Исходя из полученных от информатора примет, я сделал вывод, что это тот из них, который называет себя Питом де Вилльерсом.
– На него есть что-нибудь?
– Нет. Но полицейские Йоханнесбурга упомянули о колумбийском следе.
– Что за колумбийский след? – оживился Болченков.
– Несколько недель назад ЦРУ выпустило секретный меморандум, в котором излагаются обстоятельства убийства кандидата в президенты Колумбии. Они проследили убийцу до Южной Африки, а там его след потерялся. Потом видели, как он садился в самолет на Женеву.
– Это все, что мне надо, – сказал начальник. – Есть еще какие-нибудь вопросы?
Никто не шелохнулся.
– Если у кого-нибудь появится новая информация, докладывать немедленно.
Диктор Си-эн-эн Хиллари Баукер рассказывала о новостях американской политики. Президентский законопроект о разоружении с огромным трудом прошел палату представителей. Опытные люди предрекали, что в Сенате его ждет еще более трудная судьба.
Коннор перестал бриться и уставился на экран.
А теперь наш корреспондент в Санкт-Петербурге Клиффорд Саймондс расскажет о приближающихся выборах президента России.
Опросы общественного мнения говорят о том, что два основных кандидата – премьер-министр Григорий Чернопов и лидер коммунистов Виктор Зеримский – имеют приблизительно равные шансы. Кандидат коммунистов выступит сегодня на площади Свободы, где, по прогнозам милиции, соберется до ста тысяч его сторонников. Перед этим Зеримский проведет встречу с генералом Бородиным, который, как ожидается, вскоре объявит о снятии своей кандидатуры. Пока неизвестно, кого из двух фаворитов предвыборной гонки он поддержит. От решения генерала Бородина, скорее всего, и будет зависеть исход выборов.
Коннор выключил телевизор. Он решил не ходить в Эрмитаж, а сосредоточиться на главном – на публичном выступлении Зеримского. Он уже присмотрел подходящий ресторан с окнами, выходившими на площадь Свободы. Вход в здание был с боковой улицы, поэтому ему не придется появляться на площади раньше времени.
Выйдя из гостиницы, он позвонил из автомата в ресторан и заказал на двенадцать часов столик у окна в зале на втором этаже. Затем Коннор проследовал к ближайшей гостинице, сунул дежурному портье двадцатидолларовую бумажку и объяснил, что ему на час нужен номер, где он мог бы принять душ и переодеться.
Когда он около двенадцати спустился на первый этаж, портье не узнал его. Коннор оставил у него сумку и сказал, что заберет ее около четырех. Укладывая сумку под стойку, портье впервые обратил внимание на кейс. Поскольку на обеих вещах висела бирка с одним и тем же именем, он положил их вместе.
Коннор, не торопясь, прошелся по улице, прилегающей к площади Свободы. Он миновал двоих милиционеров, которые задавали вопросы какому-то высокому, рыжеволосому иностранцу. Милиционеры не смотрели в его сторону, когда он проскользнул в ресторан. Он назвал метрдотелю свое имя и был препровожден к столику, от которого открывался прекрасный вид на площадь.
Коннор размышлял о Томе Лоренсе и о том, сколько времени понадобится президенту, чтобы решиться на политическое убийство. В этот момент к нему подошел официант и протянул меню.
– Могу ли я принять у вас заказ, сэр? По распоряжению милиции к двум часам ресторан должен быть закрыт.
– Тогда я, пожалуй, закажу стейк «минутка», – сказал Коннор.
– Как ты думаешь, где он сейчас? – спросил Сергей.
– Должен быть где-то здесь. Но в такой толчее его будет трудно найти, – ответил Джексон. – Получишь десять долларов, если сумеешь его высмотреть. Скорее всего, он хорошо загримирован.
Сергей с гораздо большим интересом стал рассматривать заполнившую площадь толпу.
– Видишь человека вон там на лестнице? Он еще беседует с милиционером?
– Вижу, – ответил Джексон.
– Это – Владимир Болченков, начальник городской милиции. Честный человек, хоть и второй по могуществу во всем Санкт-Петербурге.
– А кто же первый?
– Его брат Иосиф Болченков. Он – босс петербургской мафии, – сказал Сергей.
Джексон рассмеялся:
– Откуда ты все это знаешь?
– От матери. Она спала и с тем и с другим.
Коннор заказал чашечку кофе. До прибытия кандидата оставалось еще полчаса, но площадь уже была заполнена народом. Коннор сосредоточил внимание на дальнем от него конце площади: сооруженная там трибуна для прессы оставалась единственным свободным пятачком. Он не понимал, почему вокруг нее крутится столько детективов в штатском? Чтобы оградить журналистов от назойливого интереса зевак, такого множества агентов не требовалось. Что-то здесь было не так.