Коннор появился на свет в чикагской больнице 8 февраля 1951 года, и еще до того, как он поступил в местную католическую школу, стало ясно, что он станет первоклассным футболистом. Отца Коннора обрадовало, что его сын стал капитаном футбольной команды средней школы «Маунт-Кармел», но его мать все равно заставляла его до поздней ночи сидеть за домашними заданиями. «Не можешь же ты всю жизнь играть в футбол», — повторяла она снова и снова.
Имея отца, который всегда вставал, когда в комнату входила женщина, и мать, которая была почти святой, Коннор очень робел в присутствии женщин, несмотря на свое отличное физическое развитие. Несколько девочек из школы «Маунт-Кармел» ясно дали ему понять, что́ они чувствуют по отношению к нему, но он не потерял своей девственности, пока в старшем классе не встретился с Нэнси. Вскоре после того, как он обеспечил еще одну победу своей футбольной команде, Нэнси завлекла его в раздевалку и там соблазнила. Если бы она полностью разделась, он впервые в жизни увидел бы обнаженную женщину.
Через месяц Нэнси спросила его, не хочет ли он поразвлечься с двумя девушками сразу.
— Я еще не развлекался вообще с двумя девушками, не говоря уже о том, что сразу, — ответил Коннор.
На Нэнси это, кажется, не произвело должного впечатления, и она его бросила.
Когда Коннор получил стипендию для поступления в университет «Нотр-Дам», он не принял ни одного из многочисленных предложений, которыми девушки засыпали членов его футбольной команды. Его товарищи-футболисты явно очень гордились, выцарапывая на дверцах своих шкафчиков имена девушек, которые поддались их чарам. К концу первого семестра дверцу шкафчика нападающего Бретта Коулмена украшали семнадцать имен. Бретт сообщил Коннору, что считает только те случаи, когда имело место вагинальное проникновение, так как дверца шкафчика слишком мала, чтобы учесть еще и оральный секс. К концу первого курса на дверце шкафчика Коннора по-прежнему было только имя Нэнси. После одной тренировки Коннор обследовал другие шкафчики и установил, что имя Нэнси красовалось почти на всех дверцах, иногда соединенное фигурной скобкой с каким-нибудь другим женским именем. Не будь он лучшим полузащитником в команде университета «Нотр-Дам» за последние десять лет, вся команда подняла бы его на смех за его более чем скромные успехи на амурном поприще.
В первые же дни второго курса все изменилось.
Когда Коннор явился на еженедельное занятие в клуб ирландского танца, она надевала туфли. Ему не было видно ее лицо, но это было неважно, потому что он не мог оторвать взгляда от ее длинных, стройных, тонких ног. Будучи звездой футбола, он привык, что девушки глядят на него во все глаза, но теперь единственная девушка, на которую он хотел бы произвести впечатление, казалось, даже не подозревала о его существовании. Мало того, выйдя в танцевальный зал, она оказалась партнершей Деклана О’Кэйси, который как танцор не имел себе равных. Оба они держались абсолютно прямо, а о легкости, с которой двигались их ноги, Коннор не смел даже мечтать.
Когда танец подошел к концу, Коннор все еще не знал, как ее зовут. И, хуже того, к тому времени, как она и Деклан ушли, он все еще не смог найти способа ей представиться. В отчаянии он решил пойти за ними следом до женского общежития, держась в пятидесяти метрах позади них и все время оставаясь в тени, как его учил отец. Он страдал, пока они беззаботно болтали, взявшись за руки. Когда они дошли до общежития, она поцеловала Деклана в щеку и исчезла. Коннор подумал: «Почему я увлекся футболом, а не танцами?»
Когда Деклан удалился по направлению к мужскому общежитию, Коннор начал расхаживать взад и вперед под окнами женского общежития, размышляя, что он может сделать. Наконец девушка его мечты на секунду отдернула занавеску окна, и он мельком увидел ее в пеньюаре; потом занавеска задернулась. Коннор подождал еще несколько минут и неохотно поплелся в свою комнату. Сев на край кровати, он начал писать письмо матери, сообщая ей, что он увидел девушку, на которой хочет жениться, хотя он до сих пор с ней не обмолвился ни словом — и, более того, даже не знает, как ее зовут. Заклеивая конверт, он пытался убедить себя, что Деклан О’Кэйси — всего лишь ее партнер по танцам.