— Добрый вечер, сэр, — Эскобар поднялся с табуретки; он всегда добавлял слово «сэр», когда считал, что это покупатель. — Чем могу быть полезен?
— Винтовка в витрине…
— О да, сэр, вы знаете толк в вещах. Это действительно предмет, интересный для коллекционера.
Эскобар направился к окну, вынул футляр, положил его на прилавок и, открыв, позволил клиенту внимательно рассмотреть его содержимое.
Джексону достаточно было одного взгляда на винтовку ручной работы, чтобы понять ее происхождение. Он не удивился, увидев, что одна гильза была пустая.
— Сколько вы просите за нее?
— Десять тысяч долларов, — ответил Эскобар, уловив американский акцент. — Я не могу продать ее дешевле. Я уже получил на нее много предложений.
После трех дней беспрерывной ходьбы по городу у Джексона не было охоты торговаться. Но у него не было с собой таких денег, и он не мог просто выписать чек или дать кредитную карточку.
— Могу ли я заплатить задаток, — спросил он, — и забрать покупку завтра утром?
— Конечно, сэр, — ответил Эскобар. — Но за эту драгоценную вещь я хотел бы получить задаток в десять процентов.
Джексон кивнул и достал из внутреннего кармана бумажник, вынул оттуда несколько банкнот и протянул их Эскобару.
Тот тщательно пересчитал десять стодолларовых бумажек, положил их в кассу и написал расписку.
Джексон взглянул на раскрытый футляр, улыбнулся, вынул пустую гильзу и положил ее в карман.
Ломбардщик был удивлен — не потому, что Джексон взял гильзу, а потому, что он мог бы поклясться, что когда он купил эту винтовку в футляре все двенадцать патронов были на месте.
— Я бы в момент уложилась и завтра была у тебя, — сказала она, — если бы не мои родители.
— Я уверен, они бы поняли, — подтвердил Стюарт.
— Возможно, — сказала Тара. — Но все равно я чувствовала бы себя виноватой после того, как мой отец столь многим пожертвовал, чтобы я могла закончить диссертацию. Не говоря уже о моей матери. У нее бы, наверное, случился бы сердечный приступ.
— Но ты говорила, что выяснишь, разрешит ли тебе твой научный руководитель закончить диссертацию в Сиднее.
— Дело не в моем научном руководителе, — сказала Тара. — Дело в декане.
— В декане?
— Да. Когда вчера мой научный руководитель разговаривал с ним на эту тему, декан сказал, что об этом не может быть и речи. — Последовало долгое молчание, и Тара спросила: — Стюарт, ты все еще слушаешь?
— Конечно, — при этом Стюарт вздохнул так тяжело, что его вздох сделал бы честь шекспировскому герою.
— Осталось всего лишь восемь месяцев, — напомнила ему Тара. — Я даже могу сказать тебе, сколько это дней. И не забудь, ты будешь здесь на Рождество.
— Я жду не дождусь этого, — сказал Стюарт. — Только надеюсь, твои родители не сочтут, будто я им навязываюсь. Ведь они могут сказать, что они тебя долго не видели.
— Не дури! Они очень обрадовались, когда я сообщила, что ты приедешь. Ты же знаешь: мама тебя обожает, и ты первый, о ком папа сказал доброе слово.
— Он замечательный человек.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ладно, прекращаем болтать, а то папе потребуется повышение по службе, чтобы оплатить мои счета за телефон. Кстати, в следующий раз — твоя очередь звонить.
Стюарт притворился, будто не заметил, как неожиданно Тара сменила тему разговора.
— Мне всегда кажется странным, что ты все еще на работе, когда я уже засыпаю.
— Ну, что ж, я знаю, как это поправить, — сказал Стюарт.
Когда он открыл дверь, зазвенела сигнализация. Стенные часы во внешнем помещении пробили два. Он отодвинул занавеску из бусинок, вошел в лавку и посмотрел на витрину. Футляра с винтовкой там не было.
Через несколько минут он нашел его под прилавком.
Он пересчитал все детали и заметил, что одной гильзы не хватает, сунул футляр под мышку и вышел так же быстро, как и вошел. Он не боялся, что его застукают: начальник полиции заверил его, что о взломе будет доложено не раньше, чем через полчаса. Перед тем как закрыть за собой дверь, он посмотрел на стенные часы. Было двенадцать минут третьего.
Начальник полиции не виноват, что у его старого друга не хватило наличных, чтобы купить винтовку. И, во всяком случае, он был не прочь еще раз получить плату за одну и ту же информацию. Особенно учитывая, что плата была в долларах.