— Никки была с Тови, когда та умирала, — произнёс Джегань, — после того, как её проткнули и украли у неё шкатулку. Это произошло спустя очень много времени с той поры, как я в последний раз видел Никки. Я был весьма удивлён увидеть её в голубом[2]. Я был там, в голове у Тови, наблюдая всё это. Однако Тови не знала, что я был в её мыслях по тем же самым причинам, что и вы обе.
— Никки тоже не знала, что я был там. Никки выведала у Тови сведения касательно вашего плана, Улиция, используя в качестве инструмента мучительную рану Тови.
Никки весьма убедительно говорила Тови о своём желании якобы избежать моего контроля, и этой самой ложью завоевала доверительное расположение Тови.
Тови преподнесла ей на блюдечке всё-всё о том, как вы запустили Огненную Цепь, о шкатулках, которые вы украли с помощью Кэлен, каким образом шкатулки связаны с заклинанием Огненной Цепи, всё-всё об этом.
Сестра Улиция выглядела ещё более нездоровой после услышанного.
— Тогда весьма смахивает на то, что это сделала Никки. Скорее она, чем все остальные.
— Или Никки вместе с Ричардом Ралом, — предположила Сестра Эрминия.
Ничего не ответив, Джегань продолжал смотреть в направлении дворца.
Сестра Улиция на капельку поддалась вперёд.
— Дозволится ли спросить, Ваше Превосходительство, по каким причинам вам не удаётся… ну, э-э-э, почему Никки не здесь, с вами?
Полностью помутневшие глаза Джеганя устремились на женщину. Плывущие облака отражались в чернильных глазах, словно отражение его собственной бури грозных эмоций.
— Она была со мной. Она ушла. В отличие от вашей неуклюжей и неискренней попытки попробовать оградить ваши умы от меня, присягнув в верности Лорду Ралу, присяга, принесённая Никки, возымела эффект. По причинам, недоступным моему пониманию, она присягнула искренне, и потому это сработало. Она отреклась от всего, чему всецело посвятила свою жизнь, отреклась от своего морального долга!
Он развёл плечи, расправляя мантию невозмутимой власти вокруг себя.
— Узы распространились на Никки. Отныне для меня нет входа в её мысли.
Сестра Эрминия стояла, словно замороженная не просто из-за страха, что питала к Джеганю — было ясно, что она недоумевает от только что услышанного.
Сестра Улиция кивнула себе, уносимая прочь воспоминаниями.
— Оглядываясь на прошлое, я полагаю, что это не является неожиданностью. У меня всегда было подозрение, что она любила Ричарда. Никогда, ни одним словом она не обмолвилась об этом нам, Сёстрам Тьмы, но, возвращаясь к событиям во Дворце Пророков, она отреклась от важного дела — вещь, которую я бы никогда не смогла вообразить, что она сможет отречься — она вытеснила меня, назвавшись одной из его шестерых учителей. Она добилась этого той ценой, что навела на меня подозрения, как на учителя, преследующего подозрительные мотивы. Парой других направляла жадность. Они просто хотели вытянуть Дар из этого человека, дыбы самим завладеть им. Но не Никки. Она преследовала подобную цель. Я наблюдала за ней. Добрые духи, она никогда не выдавала себя в этом чувстве, думаю, она даже не знала об этом в то время — но по её глазам это можно было прочесть. Она любила его. Я никогда действительно не могла осмыслить, глядя на прошлое, как настолько выказывая свою ненависть ко всему, что было в том человеке, она могла любить Ричарда Рала? Уже тогда она испытывала чувство любви к нему.
Джегань побагровел. Поглощённая воспоминаниями, Сестра Улиция не заметила его неозвученного гнева. Сестра Эрминия незаметно предупреждающе коснулась руки женщины. Сестра Улиция опомнилась и побледнела, заметив выражение лица императора, тут же попытавшись сменить предмет разговора.
— Как я говорила, она никогда не делилась этими чувствами, потому, вполне возможно, всё это мне привиделось. Правда, теперь, когда я думаю об этом, я уверена в этом отношении. Она пылала ненавистью к тому человеку. Она желала его смерти. Она ненавидела всё, что он олицетворял собой. Она ненавидела его. Ясно, как день. Она ненавидела его.
Сестра Улиция зажала язык за зубами, явно вынуждая себя прекратить лепет.
— Я дал ей всё, — прогремел голос Джеганя, словно разлившийся по бутылкам гром, — Я возвысил её, как королеву. Как Джегань Справедливый, я наделил её властью быть разящим кулаком Братства Ордена. Те, кто выступал против праведных путей Ордена, познали её, как Госпожу Смерть. Ей представилась такая возможность исполнять столь добродетельное воззвание к долгу только по причине моего великодушия. Я поступил глупо, предоставив ей такую большую самостоятельность. Она предала меня. Променяла меня на него.
Никогда бы Кэлен не подумала, что когда-нибудь ей доведётся увидеть Джеганя во власти жгучей ревности, но именно это она наблюдала сейчас. Он был человеком, который получал всё, чего хотел.
Для него было непривычным делом получать отказы в чём-нибудь. Очевидно, он не мог заполучить эту женщину, эту Никки. Очевидно, Ричард Рал завладел её сердцем.
Кэлен проглотила свои собственные смущённые чувства к Ричарду Ралу — человеку, которого никогда не встречала — и уставилась на своих стражников, разгуливающих взад и вперёд.
— Но я верну её, — Джегань зажал кулаки. Чёткие контуры мышц проступили на его руках от напряжения. На висках вздулись вены. — Рано или поздно, я сокрушу безнравственное сопротивление, возносимое Ричардом Ралом, а потом я возьмусь за Никки. Она заплатит за её греховное отторжение.
Что-то общее было между Кэлен и этой Никки. Если когда-нибудь руки Джеганя дотянутся до Никки, Кэлен прекрасно понимала то худшее, что ожидает её тогда.
— И шкатулки Одена, Ваше Превосходительство? — спросила Сестра Улиция.
Рука резко опустилась. Он ответил ей зловещей улыбкой.
— Дорогая, не имеет особого значения, что один из них, так или иначе, сумел ввести в игру шкатулки Одена. Ничего хорошего они от этого не получат, — большим пальцем через плечо он указал на Кэлен, — Она у меня. У меня есть то, что нам необходимо для того, чтобы мощь Одена использовать для утверждения Братства Ордена. Наше дело правое. Создатель на нашей стороне. Когда мы высвободим власть Одена, мы сотрём с лица земли богохульство магии. Мы заставим всех людей преклониться перед учением Ордена. Все люди подчинятся духовной справедливости и все станут одной веры. Настанет новый рассвет человечества, рассвет эры человека без волшебства, заражающий людские души. Все люди возрадуются, что станут частицей великолепия, которое утвердит Орден. В том новом мире, люди — все люди — будут равны. Тогда все люди смогут посвятить себя служению их собратьям, как на то воля Создателя.
— Конечно, Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Эрминия, которой не терпелось найти способ проторить дорожку, дабы восстановить его благосклонность.
— Ваше Превосходительство, — отважилась Сестра Улиция, — как я объясняла раньше, помимо всех тех многих необходимых элементов, на что вы так правильно указали, у нас в распоряжении должны оказаться все три шкатулки, чтобы мы могли достигнуть цели получить власть Одена на благое дело Братства Ордена. Нам по-прежнему необходима третья шкатулка.
Ужасная ухмылка вновь вернулась.
— Как я вам говорил, я был в мыслях у Тови. У меня есть некоторые соображения по поводу того, кто вовлечён в эту кражу.
Сёстры Улиция и Эрминия выглядели не только удивлёнными, но и заинтригованными.
— В самом деле, Ваше Превосходительство? — просияла Сестра Эрминия.
Он кивнул.
— Мой духовный советник Брат Нарев имел друга, к которому, время от времени, он обращался. Я подозреваю, что она замешана в этом деле.
Сестра Улиция выглядела скептически настроенной.
— Вы думаете, что в этом может быть замешан друг Братства Ордена?
— Нет, я не сказал «друга Братства». Я сказал «друг Брата Нарева». Женщину, с которой в прошлом Брат Нарев, так же, как и я от его имени, заключали разного рода сделки. Думается, что возможно и вы наслышаны о ней, — Джегань выгнул бровь на женщину, — Она известна под именем Сикс.
2
Возможно речь идёт о том, что он увидел её в голубом, а не в чёрном платье. —