Поставив один стакан на стол, отвечаю:
- Максим уехал по делам фирмы неделю как, а сегодня должен вернуться.
- Ясно, а Дима наш ненаглядный? Ты с ним? – не унимается Оля, при этом наливает в стакан вино, – Почему один стакан?
- Нет, я не с ним. А пить мне нельзя, – помешиваю чай ложечкой, только бы не выдать сейчас волнение!
- Боюсь спросить почему? – не унимается Ольга.
Немного прихожу в себя и быстро отвечаю:
- Я беременна.
Оля залпом выпивает вино, открывает окно, снова закуривает и проговаривает:
- Вот это поворот, – затягивается сигаретой, продолжает, – Это ребёнок Станислава Николаевича?
- Да, конечно.
- Можно сделать вывод: он не знает о ребенке?
- Нет.
- Почему?
Ещё одна…Я так решила и всё тут! Указывать все мастера. Успокойся, Наташа, дыши глубже и просто постарайся спокойно ответить. Это твоя подруга, пусть и властная, прямолинейная, но всё же единственная.
- Не хочу, чтобы Станислав Николаевич был со мной из-за ребенка. Я знаю, что ему не нужна, поэтому и о ребенке он не узнает.
- Логично, – согласилась со мной Ольга.
Неужели? Не верю своим ушам, поэтому сморю удивлённо на нее, чем вызываю вопрос.
- Что ты так смотришь на меня? Да, ты виновата перед Станиславом Николаевичем, но и игрушкой быть не нужно.
Немного посидели в тишине, наверное, каждая из нас решала, как быть дальше? Но мне стало намного легче, ведь мой дорогой человечек приняла мою сторону и не осуждает за мой последний поступок. Даже аппетит проснулся, поэтому ем торт. Оля докурила и спросила:
- Какой срок? На учёт встала?
- Нет, а какой срок даже не могу предположить…
- Не удивительно, в прошлый раз тоже так было. Завтра идёшь после работы в больницу и встаёшь на учёт. Или мне придётся вести тебя.
Этот повелительный тон вызвал во мне улыбку, в этом вся Оля: контроль и строгость, порядок и точность, недаром банковский работник.
- Оля, только не говори пока никому, даже родителям.
Конечно, она согласилась, тем более, зная, что мои родственники сразу сообщат Станиславу Николаевичу. Так мы с подругой померились, до вечера вспоминая беременность и всякие советы о ней. Моё будущее заметно стало выглядеть лучше, особенно после бодрой поддержки Ольги. Фитнес зал я оставила, но чтобы не сидеть без дела вечерами и не замыкать себя в четырёх стенах, решила каждый день забирать Танюшку из садика домой. Тем более мне необходимы прогулки на свежем воздухе.
Уже после девяти вечера, когда я вышла только из душа, неожиданно приехал Максим, держа в руках букет белых роз. Мне так неловко, так как он явно готовился к этой встрече: одет стильно, побрит, парфюм. Или мне так последнее время запахи сильно режут нюх? Беру букет и иду на кухню, по пути поправляю в более - менее подходящий вид мокрые волосы. Он по-хозяйски расположился на стуле за столом, спрашивая меня:
- Как ты поживала всю эту неделю? В контакте не бываешь, на смс отвечаешь односложно.
А что ему ответить? Что не желаю с ним общаться? Да и, вообще, со всеми, кто напоминает мне о случившемся? Понимаю, он не заслуживает, чтобы так грубо отреагировать, поэтому стараюсь мило, сдержанно ответить:
- Спасибо, всё хорошо, а ты как? – ставлю чайник, поправляю цветы в вазе, только не смотреть на него. Ведь он знает мой проступок, был свидетелем моего позора! Как неудобно, как трудно разговаривать и делать вид, что ничего не случилось.
- Тортик? По какому поводу? – с удоволствием начинает его есть.
- Отмечали с подругой моё новоселье, – наливаю ему чай.
- Оля, значит, была? Она уже знает о ребенке?
- Узнала, – когда он уйдёт? Неприятно заныла вдруг спина, пришлось немного её массировать руками.
- Всё впорядке? – после того, как я кивнула утвердительно, Максим продолжил:
- Ты в больнице была?
- Нет, завтра собираюсь пойти. Что-то ещё? – спрашиваю довольно грубо Максима, так как в данный момент он до боли напоминает Станислава Николаевича.
Максим отодвинул тарелку от себя, вздохнул и тихо проговорил:
- Зря ты так, Наташ. Не нужно из меня делать врага.
- А кого? Любовника?
И зачем я такое выпалила? Даже стыдно стало, поэтому отвернулась и смотрю в окно. Вот почему я сначала говорю, а потом думаю? Слышу, как Максим встал, достал ключи от машины, а перед уходом проговорил:
- По крайней мере, я еще не заслужил твоего презрения.
Только оставшись одна, понимаю, что зря сорвала свою обиду на Максима. Эта тишина да ещё монотонное тиканье в коридоре настенных часов просто в данный момент душила меня. Хочется кричать от обиды на всех людей подряд, вот только за что? Может, со мной что-то не так, или я схожу сума? Странно, но я не могу назвать ни одного человека с кем бы я хотела сейчас быть или общаться. Разве это нормально?