Вот, это поворот! Даже интересно стало, как она себе это представляет?
- Ближе к делу, Татьяна Петровна.
- У нас была внучка Настенька, а теперь только сын…. Которого осудили на три года, мы совсем одни.
Ну, прямо божий одуванчик с весом под 90 килограммов. Если бы мне сказали хотя бы год назад, что свекровь будет так себя вести, то я бы ни за что не поверила!
- Я не понимаю вас…
- Наташа, ты одна, мой Дима один…
Перебиваю сразу её строго:
- Ваш Дима в тюрьме, а один он никогда не был.
- Те девушки были легкомысленны…
Снова смело перебиваю, а это приятно, не бояться её и иметь возможность высказаться!
- Татьяна Петровна, вы все пять лет нашего брака с Димой говорили, что я легкомысленна, точнее шалава. Чтоже поменялось теперь?
Вот так, приятно тебе, а? А я терпела и молчала.
- Давай не будем ворошить прошлое, Наташа. Я говорю о ваших отношениях с Димой, а не моих с тобой. Я сейчас в корне пересмотрела своё поведение к тебе.
- Вот беда, Татьяна Петровна, понимаете, а между нами с Димой уже давно ничего нет.
- Ну, как нет? Первая любовь не забывается. Да и многое вас связывает, - более смело уже она произнесла.
- Связь эту ваш сын порвал, когда в очередной раз мне изменил, ночью устроил скандал, а вы встали на его защиту.
Да, я ясно вспомнила тот скандал, который послужил стимулом ночной роковой поездки с дочерью.
- Опомнись, ты разрушила его жизнь, уже, ладно, смерть Настеньки – это твой крест. Но может хватит, Наташа! – кричит и встаёт свекровь, воинственно, как она всегда любит, положила руки на стол.
- Что вы от меня хотите, Татьяна Петровна?! – не сбавляя строгин тон, спрашиваю.
- Мы подали апелляцию в суд, адвокат говорит, что твои показания нужно убрать или изменить в пользу Димы, - стала тараторить свекровь.
- Что? Какая апелляция?
- Чтобы снять обвинения, или условно добиться, ему никак нельзя сидеть. Он слабый, его там сломают.
- Он меня чуть не убил! – вот это наглость! А что я впринципе хочу, она всегда своего сыночка превозносила выше всех.
- Ну, не убил ведь, смотри какая красивая, а он сидит.
- Он ребенка убил!
- Чушь, ты еще тогда не родила, и не факт, что при родах он бы выжил.
- Татьяна Петровна, у меня беременность отличная была, и срок был семь месяцев, это здоровый ребенок! – восклицаю ей в лицо, так как не могу слушать этот бред полоумной мамаши.
- Не заберешь заявление? – гневно произносит.
- И не подумаю, он мне жизнь разрушил…
Я не успеваю дальше и слова произнести, так как на меня полились оскорбления, да такие, что не повторить. Впрочем, я это от неё и ожидала, так как за пять лет наслышалась в свой адрес многого. Даже вот стою, слушаю, точнее, делаю вид, что слушаю, так как просто мысленно отгородилась от неё. И понимаю, как жаль эту женщину! Что у нее осталось? Она всю жизнь жила своим сыном, полностью опекала его до 38 лет, чуть ли не меняла ему трусы. А теперь на старости лет ни внуков, ни сына, ни работы, так как она уже на пенсии. Можно сказать, жизнь не удалась. Поэтому даже не кричу, не вызываю полицию, не обижаюсь, а молча прохожу в коридор, окрываю входную дверь и говорю:
- До свидания, Татьяна Петровна!
Она ушла, наверное, потому что вышли на её крики соседи и стали спрашивать у меня: нужна ли помощь или вызвать ли полицию? Киваю отрицательно головой и закрываю дверь. Тишина! Месть – это блюдо, которое нужно есть холодным, чтобы прочувствовать всю гамму вкусов. Так это в данный момент про меня! Понимаю, что многие меня бы осудили, мол, не по христиански, прощать нужно. Но это моя жизнь и на данный момент – мне хорошо! Та семья заслужила того, что с ними произошло, а за свои ошибки - я сама рассчитаюсь.
А чтобы совсем не расстраиваться и не зацикливаться на сегодняшней встрече, звоню своей зажигалочке и договариваюсь о посещении ночного клуба. Где я отрываюсь в танце, полностью расслабляюсь и погружаюсь в музыку и движения. Даже дыхание от такого темпа сбилось, пришлось присесть и выпить сока. За нашим столиком кроме Оли и её нового ухажёра сидели ещё два парня, так сказать, новые знакомые. Нужны они мне? Нет, но иду четко намеченному плану – прочь грусть и одиночество, только общение и веселье! Среди этих танцев и разговоров мелькнула фигура Максима, и больно так кольнуло в груди. Сама подхожу к его столику, где сидит много людей, мне совсем не знакомых. Стыдно? Ничуть, Максим, можно сказать, родной для меня человечек. Кладу ему руку на плечо, улыбаюсь и попадаю в объятия. После чего Максим просто выносит меня на танцпол, не отпуская в танце, ласково говорит: