Опять верно угадал.
— Я хочу спасти девушку.
— Одно без другого не сделается.
— Что значит прижучить?
В глазах моего доблестного шурина мелькнул холодный огонек. Тусклое, жутковатое свечение. Он сразу опустил глаза, словно застеснялся. И правильно сделал. Ощущение от этого проблеска такое же, как если человек во время обычного разговора вдруг ни с того ни с сего полоснет тебя ножом. Однажды мы с ним были на рыбалке, и к нам привязалась пьяная компания, четверо парней. Куражились, требовали, чтобы мы убрались на другое место, потому что они здесь отдыхают. Подбирались спихнуть нас в воду вместе с удочками. И точно такое же выражение холодного, тусклого света появилось тогда в глазах полковника, а через секунду он сломал одному из хулиганов хребет. Я так полагаю, что сломал. Хруст был очень громкий.
— Сперва надо выяснить, чья группировка. В твоем районе Гура Францович верховодит, по кличке Плюха. Но это не обязательно его ребята. Там левых много. В любом случае без крови не обойдется.
— Как это — без крови?
— Братва уговоров не понимает. Признают только силу. Тут своя психология. Раз угодил к ним в должники, они не остановятся. Даже если захотят. Да они и не захотят. С какой стати?
— Но можно просто пугнуть.
— А я про что? Небольшое кровопускание, и они на время принимают человеческий облик.
Я затянулся сигаретой, закашлялся. Герасим Юрьевич с тоской поглядел на шкаф, куда спрятал графинчик.
— Комедию ломаешь, гражданин начальник, — сказал я. — Никогда не поверю, что органы…
— При чем тут органы? На такую мелочевку никто санкции не даст.
— Тебе? Заслуженному оперу?
— Оставь, Иван. Как ты себе это представляешь? Пойду к начальству и попрошу: разрешите, дескать, тряхнуть теплую компашку?
— Почему нет? Это же бандиты, рвань?
— Это ты так говоришь… Можно, конечно, омоновцев подключить, но для них тоже — какая зацепка? Мужик позабавился с молоденькой курочкой и не желает платить? Так я должен мотивировать?
Я не был возмущен, скорее шокирован. На этом интересном месте на кухню выкатилась заспанная Жанна. Начались охи, ахи, расспросы, шутки, подковырки и все то, что сопровождало наше общение последние десять — двадцать лет. Сестра, одним словом. Любимая и любящая. На моих глазах начавшая исподволь стареть, милая, очаровательная, лукавая, заботливая, родная толстушка, готовая во всем потакать ближним, даже во вред себе. Она всегда была такой, с самого детства. Когда появился на горизонте Герасим Юрьевич, он не то чтобы стал центром ее вселенной, но большая часть ее благодеяний и забот переместилась в его сторону. Потом родились дети — два мальчика и девочка. Моим собственным балбесам далеко до ее чад. У нее дети отборные, как каленые орешки. Мальчики, когда вырастут, станут оба прокурорами, а девочка, зеленоглазая Настена, супермоделью.
Через полчаса я отбыл восвояси, Герасим Юрьевич вышел меня проводить. Купил в палатке пива, уселись в машину. Покурили в холодке. К окошкам подтянулось тихое московское утро, наполненное приторной истомой от перебродившего за ночь смога.
Полковник предложил такой вариант. Как только бандюки объявятся, я условлюсь о встрече, пообещаю отдать деньги. Перезвоню ему. На встречу пойдем вместе. За сегодня завтра он наведет кое-какие справки.
— Каким образом?
— Ты же назвал имена — Щука, Шалва. Хватит для разговора.
— Пока будешь собирать информацию, что они сделают с девушкой?
Полковник запрокинул голову и вылил в себя сразу половину бутылки. Ладонью отер усы. Ему было хорошо.
— С девушкой у тебя навязчивая идея. Хотелось бы на нее взглянуть.
— Ничего особенного. Худенькая, как спичка. У меня такое чувство, будто она из-за меня пострадала.
— Не волнуйся, ее не тронут, пока не получат должок.
— Не вижу связи.
— Ты не видишь, а я вижу… Все-таки признайся, Вань, ты ее… это?..
— Нет, — сказал я гордо. — Хотя она предлагала.
— Почему же отказался?
— Не знаю. Может, староват для нее.
Полковник допил пиво.
— Запомни, Иван. Мужчина не бывает старым. Убитым бывает иногда, но не старым. Я не верю в старость.
— Когда подопрет, поверишь, — пробурчал я.
Через день утром позвонил то ли Сереня, то ли Вован.
— Узнал, дядя?
— Да узнал.
В трубке гогот, рычание, а может быть, и блевание.
— Бабки приготовил?
— У меня маленькое условие.
— Чего?
Накануне вечером я разговаривал по телефону с Герасимом Юрьевичем. Он собрал кое-какую информацию. В нашем районе действительно функционирует банда некоего Щуки. В ней человек тридцать — сборная солянка: несколько уголовников, афганцы, неоперившаяся московская шпана, студенты. Банда из созревающих: большого веса не набрала, но уже имеет некоторое влияние. Род занятий — девочки, наркота. Но без размаха. Вывод Герасима Юрьевича такой: ничего серьезного, надавить можно, но только осторожно.
— Повторяю, — сказал Герасим Юрьевич, — лучше всего отдать им полтора куска. Деньги не очень большие, зато вони не будет. И тебе, Иван, хороший урок: не якшайся с отребьем.
— Для тебя небольшие, а для меня целое состояние. Оленька вторые сутки домой не приходит. Я же волнуюсь.
После этого Герасим Юрьевич прекратил разговор, подтвердив, впрочем, что, как только я с бандюками договорюсь о встрече, он тут же примчится на подмогу.
— Условие такое, — повторил я Серене-Вовану. — Деньги получите в обмен на девушку. Вы мне девушку, я вам — бабки.
Подумав, Вован-Сереня строго спросил:
— Ты чего, дядя Вань, охренел совсем?
— Почему?
— При чем тут телка и при чем тут бабки? Как одно с другим-то соединилось?
Судя по глубокомысленности рассуждения, Вован-Сереня, вероятно, представлял студенческую категорию банды.
— Как хочешь, так и думай, — сказал я. — Но девушку предоставь. Могу за нее полтинник накинуть.
— Заторчал на ней, что ли?
— А что, нельзя?
— Почему нельзя? Все можно. В свободном мире живем. Только отстегивай. Но почему именно ее? У нас выбор большой. Есть получше. Армяночку хочешь, малолетку? Всего за полторы сотни. Пальчики оближешь, дядя!
— Нет, ее… И еще. Мне нужно потолковать со Щукой.
Короткое молчание.
— Про Щуку откуда знаешь? А-а, понятно. У Олюшки длинный язычок. Ничего, укоротим.
— Если укоротите, сделка расторгается.Голосом как будто с того света Сереня-Вован оповестил:
— Ты не прав, дядя Вань. Деньги вернешь при любом раскладе. Даже не рыпайся. Беду накличешь.
— У меня к Щуке деловое предложение.
— Пойми ты, дурья башка, — Вован-Сереня искренне пытался меня усовестить. — Если с каждым засранцем Леонид Григорьевич будут самолично встречаться, где ему время взять? Мы же не в бирюльки играем.
— У меня хорошее предложение, — заупрямился я. — Взаимовыгодное.
— Под крутяка закосил? Ну-ну. Не ошибись только. Хорошо, сообщу твою просьбу Леониду Григорьевичу. Жди у телефона, никуда не отходи.
Я ждал двадцать пять минут. За это время пересчитал свои сбережения, скопленные за три года тяжких трудов. Одна тысяча восемьсот шестьдесят баксов и три тысячи в отечественной валюте. Не густо, но у большинства и того нет. Даже близко к тому нет. Я уже решил, что справлюсь с проблемой сам. Без помощи полковника. Отдам деньги и выкуплю девушку… Когда-то ведь надо совершить в жизни хоть один благородный поступок.
Обойдемся на сей раз без крови. В конце концов, бандюки такие же люди, как и мы, порождение лукавого ума и Божьего предначертания. Разве их вина, что им на долю выпал исторический пересменок. Денег жалко, это да. Хотел не только аккумулятор, всю машину обновить. Перебьюсь. Главное, сыновья пока ни в чем не нуждаются, Лялькин фирмач их холит и нежит, так что руки у меня развязаны.
Перезвонил Вован-Сереня и сообщил, что Леонид Григорьевич согласен встретиться. Место встречи: бистро «Куколка» возле метро «Университет». Через два часа. Деньги иметь при себе. Все ясно?