Мои объекты обычно отказывались беседовать по телефону, так как считали, что это небезопасно, но, с другой стороны, они безо всякого колебания приглашали меня к себе домой, чтобы обсудить свои планы. Я не мог избавиться от ощущения иронии происходящего. Если бы SDS существовал во времена суфражисток, их кампании никогда бы не воплощались в жизнь и о них быстро бы забыли».
Постоянное напряжение двойной жизни тоже стало сказываться. «Я никак не мог выйти из роли. Даже спустя 18 месяцев я не избавился от своей второй личности. Однажды я был в бассейне. Кто-то сказал что-то непочтительное и моё агрессивное второе “Я” взяло верх. Это была импульсивная неконтролируемая реакция. Когда я пришел в себя, все вокруг было заляпано кровью».
Перед внедрением домой к каждому сотруднику SDS наносился визит, чтобы убедиться, что он действительно состоит в браке. «Они ввели это правило после того, как один из сотрудников отказался вернуться на службу в полицию. Он заявил, что ему нравится общаться со своими объектами настолько, что он намерен продолжать оставаться с ними и что ему наплевать на зарплату и все, что с ней связано. А брак — это ваша связь с реальностью, когда менее вероятно, что вы захотите оставаться в своей роли. Теоретически».
Напряжение стало невыносимым, когда началось официальное расследование убийства Стивена Лоренса. «Появились опасения, что моя роль в кампании может всплыть в ходе расследования, — рассказывает Офицер Эй. — В результате SDS решил не рассекречивать свою деятельность и агентов. Его задачей было предотвращение беспорядков, а тут было ощущение, что если рассказать правду, это могло бы привести к росту насилия.
Бросая взгляд в прошлое, я понимаю, что должен был сделать что-то еще тогда, еще 11 лет назад. И теперь я рассказываю обо всем этом, чтобы покончить с тем, что я делал в прошлом. В конце концов, я четыре года дрался с полицией. Когда я вернулся на работу в Особое подразделение, я был вынужден скрывать, кем был. А стал я другим человеком. Я теперь ненавидел свою работу и все, что с нею связано».
Сотруднику Эй был поставлен диагноз «посттравматическое нервное расстройство». Он предъявил полиции Большого Лондона иск и добился внесудебного соглашения. Однако в полиции отказались комментировать что-либо относительно SDS.