— Интересно, делился ли он с кем-нибудь своими мыслями?
— Сомневаюсь.
— Почему?
— У него нет в Ярде близких друзей. Он вообще молод, да и для своего звания тоже. Обычно мы с ним работали в паре. Мне Слоун доверял. Что же касается нашего дела, то скорее всего он ни с кем не делился, ибо конкретных фактов у него нет. Он чувствует, что другие над ним посмеиваются. Большинство в Ярде наверняка считают, что девушку в Копс-коттедже убил я.
— Так, понятно. Хотите выпить, Рейнер? Я бы порекомендовал вам бренди или…
— Я бы не отказался от виски.
— Прошу вас. — Кеннеди протянул стакан. — Не знаете ли вы кого-нибудь в Скотленд-Ярде, кто любит деньги?
Вопрос нисколько не удивил Роджера, во всяком случае, не был для него неожиданным. Он взял протянутый ему стакан, но промолчал.
— Так как? — Голос собеседника стал резким и хриплым.
Значит, он добился доверия Кеннеди. Теперь отступать нельзя.
— Трудно сказать. Есть, правда, двое, которым я не очень доверял, но вряд ли они согласятся продать то, что вам нужно. Конечно, в семье не без урода. Есть там один… — Роджер сделал паузу и залпом допил свое виски. — Да нет, вы с ума сошли! Хватит с меня Брикстонского дела. Покупать сотрудника Скотленд-Ярда…
— Вам и не придется его покупать. Человек, который займется этим делом, сделает его лучше вас. С нашей точки зрения, он почти вне подозрения. Однако ему потребовалось бы месяцев шесть, чтобы найти такого человека. Вы можете помочь мне совсем в другом, да заодно помочь и себе, Рейнер.
— Я ничего не могу гарантировать.
— А что за человек, которого вы имели в виду?
— Ну, как вам сказать… сержант… детектив…
— Невелика сошка, — хмыкнул Кеннеди. — А что-нибудь посолиднее?
— Вам он как раз подойдет. Стоит ли искать высокопоставленных чинов? Я бы скорее положился на любую из таких «сошек». «Сошка» эта — сержант Банистер, довольно пожилой. Он презирает старших по званию, а кроме того, сам не выдержал ни одного экзамена на более высокий чин. Банистер хороший работник, но никак не может заручиться солидной поддержкой, а потому и добиться повышения в зарплате. Кстати, и дома у него не все в порядке. Жена вечно болеет — хронический инвалид. Я, конечно, не знаю, как Банистер себя поведет, но для вас он — самая подходящая кандидатура… А что, собственно, вы задумали?
— Мне нужна записная книжка Слоуна.
— А еще что?
— Имеющиеся в полиции данные в связи с расследованием убийства в Копс-коттедже, какими уликами она располагает против нас, данные о Кайле, Кеннеди, Марион, одним словом, досье на всех этих людей. Как вы думаете, сложно ли найти в Ярде человека, способного добыть такие документы?
— Найти можно, но эти люди, как правило, в разъездах, — я имею в виду младших офицеров, сотрудников отдела внутренней безопасности или одного из старших офицеров, — но отсутствуют они недолго. Если Банистер клюнет, ему потребуется несколько дней. Правда, есть одно препятствие.
— Какое?
— Если досье исчезнет, в Ярде поднимется страшный шум, и под подозрением окажутся все, кто имел к нему хоть какое касательство. Вы даже не представляете, что будет, когда они бросят в дело всех экспертов. Поверьте, уж я это знаю.
— Бумаги я долго не задержу — ровно настолько, чтобы снять с них фотокопии.
— Ну что ж, — произнес Роджер, — прощупайте тогда Банистера, но не говорите потом, что я вас не предупреждал.
— Не скажу. — Кеннеди рассмеялся, чуть закинув при этом голову назад. — Итак, приступим к проверке вашей полезности. Интересно, сколько бы заплатил Ярд в подобной ситуации кому-нибудь из моих людей? Это мне помогло бы по достоинству оценить их.
— Но предупреждаю — никакого насилия ни над Слоуном, ни над кем-либо еще! — возвысил голос Роджер.
— Я знаю меру, — произнес Кеннеди. Он казался искренним до тех пор, пока, пятью минутами позже, уже уходя, в дверях, Роджер не обернулся и не бросил на него взгляд: лицо Кеннеди было жестким — видимо, он уже мысленно решал судьбу Слоуна. Все это походило на игру с огнем. Привратник затворил за ним дверь, Роджер пересек лестничную площадку, как вдруг открылась другая дверь: на него в упор смотрела женщина — небольшого роста, красивая, что называется, с изюминкой. На ней было черное вечернее платье с вырезом, шею прикрывал газовый шарфик, конец которого свешивался за спину, волосы ее были цвета спелой кукурузы. Не улыбнувшись, она молча отступила назад в комнату и притворила за собой дверь.
На улице Роджера ожидал Перси.
— Где вас высадить? — осведомился он.
— На том же месте.
Роджер сел в машину. Как только она тронулась, следом тронулся и маленький автомобиль, стоявший у тротуара, несколько поодаль. Сидя в машине за спущенными шторками, Роджер больше его не видел, но когда он вышел на Пиккадилли, то заметил его снова. Роджер медленно двинулся по направлению к зданию цирка. Ночь была звездная, тихая, ни ветерка. Лондон сверкал огнями, и особенно весело искрились лампочки бегущей рекламы на здании цирка.
Следом за ним шел человек.
Роджер и не пытался скрыться, спокойно продолжая свой путь к дому. Он не спеша поднялся по лестнице, включил свет, а затем крадучись спустился вниз. В дверях дома напротив маячила фигура. Значит, Кеннеди, чье имя было вовсе не Кеннеди, приказал Перси включить красный сигнал. Значит, он решил удостовериться, что Роджер не выкинет какой-нибудь номер. Телефон прослушивался. Жаль, что он совершил такую непростительную ошибку, показав, что ему известно о диктофоне. Хотя, вероятно, Кеннеди и так бы обо всем догадался. Но самая большая опасность нависла над Слоуном.
То, что Слоун приговорен к смерти, как и Люсиль, не вызывало никаких сомнений.
Сегодня ночью? Возможно, но только если он будет вне дома. Конечно же это окажется не убийством, а, как обычно, «уличным происшествием». Роджер в нерешительности стоял у телефона. Диктофон можно отключить, но где гарантия, что и телефон не снабжен каким-нибудь устройством? Он подозревал, что и другие конторы, размещенные в здании, принадлежат Кеннеди, хотя и не был до конца в этом уверен. Нет, с телефоном рисковать нельзя.
Интересно, сколько еще времени будет торчать тот тип?
Роджер прошел на кухню, достал небольшой ящик с инструментами, отобрал несколько, включая ключ, который можно было бы использовать как отмычку, и тут вдруг вспомнил о Харри: Харри, когда у него выпадал свободный день, обычно возвращался в одиннадцать. Сейчас было почти десять. Одного часа явно маловато для того, что Роджер задумал. Пожалуй, он подождет возвращения Харри, а тогда уж попытается. Роджер взял первую попавшуюся под руку книгу и стал читать, но никак не мог собраться с мыслями. Он снова перечитал заметку в «Дейли край». Она ему не понравилась, особенно то место, где упоминались имена Дженет, Скупи и Ричарда.
Наконец в замке лязгнул ключ: пришел Харри.
Мрачно улыбаясь, он вошел в комнату, осведомился, не нужно ли чего, и отправился спать. У него была своя комнатка с отдельным входом. Роджер выждал немного времени, которого, по его расчетам, было достаточно для того, чтобы раздеться и лечь в постель, а затем прошел в свою спальню, примыкавшую к комнате Харри. Пустив воду из крана, он мурлыкал под нос песенку и вообще делал все то, что делает человек, готовящийся ко сну. Включил радио — передавали музыку, затем вынул из сейфа пятьдесят фунтов, надел туфли на мягкой каучуковой подошве, завернул инструменты, сунул их в карман, выключил радио и, крадучись, вышел на лестницу.
Перед дверью он остановился и бросил взгляд на дверь комнаты Харри. Снизу пробивалась узкая полоска света, но за дверью было тихо. Немного подумав, Роджер вернулся назад, оторвал от свертка с деньгами, врученного ему миссис Дэлани, ленту клейкой бумаги, пометил ее карандашом и прилепил внизу к косяку двери. Если Харри вздумается заглянуть к нему в комнату, чтобы узнать, дома ли хозяин, разорванная бумажка сообщит об опасности. Приняв меры, он стал осторожно спускаться по лестнице…