– Вы что, Мендес, сами в тюрьму хотите? – повысил голос Хейз. – За сопротивление представителю закона?
– Да кто...
– Выметайтесь живо, чтобы я вас не видел! От вас за километр разит «травкой», всю комнату провоняли!
– Я не торгую «травкой».
– Торгует, торгует, сэр, – вставил полицейский. – Его уже два раза за это забирали.
– Выметайтесь отсюда, Мендес, – повторил Хейз.
– Торговец «травкой»? Вы не по тому адресу...
– И если впредь я у вас что-нибудь найду, тогда я сам угощу вас бейсбольной битой! А теперь убирайтесь! Отвезите его в больницу, Алек.
– Пошли, – сказал полицейский, беря Мендеса за локоть.
– Торговец «травкой», – бормотал Мендес, проходя через дверку в перегородке. – Хорошее дело, стоит один раз оступиться, тут же тебе приклеят ярлык.
– Два раза, – поправил полицейский.
– Ну два, два, – пробурчал Мендес, спускаясь по лестнице.
Миссис Аннучи шумно вздохнула.
– Так что видите, – говорил ей Карелла, – мы всего лишь задали ему несколько вопросов. Ваш сын немножко герой, можете так и сказать вашим соседям.
– А потом этот ваш убийца начнет охотиться за ним? Нет уж, спасибо.
В отделе неподалеку Хейз допрашивал Бегли.
– Значит, вы хотели убить его, Бегли?
– Я же сказал, что нет. Слушайте...
– Что?
Бегли перешел на шепот.
– Это же всего лишь нападение второй степени. Парень шалил с моей женой. Черт возьми, представьте, если бы это была ваша жена?
– Я не женат.
– Ну представить-то вы можете? Вы хотите упечь меня в тюрьму за то, что я защищал свой семейный очаг?
– Это решит судья.
Бегли совсем понизил голос.
– А может быть, обсудим все сами?
– Что?
– Сколько это будет стоить? Три бумаги? Пол-куска?
– Я не тот коп, что вам нужен, – сказал Хейз.
– Бросьте, бросьте, – заулыбался в ответ Бегли.
Хейз снял трубку и соединился с дежурным. Дежурил Арти Ноулз, который в 16.00 сменил Мерчисона.
– Арти, говорит Коттон Хейз. Можете забрать этого драчуна. Запишите нападение второй степени. Пришлите кого-нибудь за ним наверх.
– Есть! – бодро крикнул в трубку Ноулз.
– Вы никак шутите? – спросил ошеломленный Бегли.
– Нисколько.
– Вы отказываетесь от пяти сотенных?
– А разве вы их предлагаете? Мы можем приобщить это к обвинению.
– Не надо, не надо, – поспешно махнул рукой Бегли. – Ничего я не предлагаю. Ну и ну!
Пришел полицейский, чтобы увести его вниз, а он все продолжал нукать. На лестнице им повстречался Берт Клинг – высокий молодой белокурый детектив. На нем была кожаная куртка и джинсы. Хлопчатобумажная рубашка под курткой взмокла от пота.
– Привет! – воскликнул он, увидев Хейза. – Что это тут у тебя?
– Нападение. А у тебя на сегодня все?
– Все, – ответил Клинг. – Эта комедия с портом ни к черту не годится. Дохлый номер. Каждый мальчишка в доках знает, что я из полиции.
– Тебя что, действительно раскусили?
– Нет как будто, но про героин никаких разговоров, это уж точно. Почему Пит не хочет отдать это дело в отдел борьбы с наркотиками?
– Он пытается обскакать торговцев наркотиками на нашем участке, хочет разнюхать, откуда они получают товар. Сам знаешь, как он относится к этой отраве.
– Кого это там снаружи Стив держит за руку?
– Истеричную мамашу, – сказал Хейз и услышал голос Мейера, поднимавшегося по лестнице.
Клинг снял куртку.
– Ну и запарился же я, – произнес он. – Никогда не пробовал разгружать судно?
– Нет, – сказал Хейз.
– Туда, туда заходи, поганец, – раздался голос Мейера. – Поогрызайся у меня. – С легким любопытством взглянув на сидящую на скамейке миссис Аннучи, он подтолкнул задержанного вперед. Тот был в наручниках, плотно обхватывающих его запястья.
Пара полицейских наручников напоминает пятнадцатицентовую детскую игрушку, с той разницей, что полицейская игрушка все-таки настоящая. Они сделаны из стали и представляют собой изящный, прочный, безотказный складной капкан. Наручники – штука малокомфортабельная. Если их надевать на кисти аккуратно, можно даже не защемить. Но обычно во время ареста полицейский торопится, и когда с преступника снимают наручники, кисти его рук всегда стерты и ободраны, а иногда кровоточат.
С человеком, которого Мейер привел в отделение, обошлись далеко не деликатным образом. Он только что вел перестрелку с целым отрядом полицейских, и когда им, наконец, удалось его изловить, они не слишком церемонились, защелкивая наручники. Металл здорово защемил ему кожу, причиняя сильную боль. Мейер втолкнул задержанного в комнату, и тот, пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, отчего ему стало еще больнее.