Пола Винслоу засмеялась и поймала идеально ухоженной ручкой грозящий палец.
— И все равно она суетливая какая-то. Ненавижу, когда за мной все время подглядывают. И не называйте меня миссис Винслоу, мне больше нравится Пола.
Роберта отвернулась и поморщилась от отвращения. Ее так и подмывало сказать этой истеричке, что делать ей больше нечего, кроме как подглядывать за ней, и что ухаживать за капризной леди — невелико счастье и ей нравится это назначение не больше, чем ее вынужденное присутствие — дамочке. Но вместо этого пришлось произнести: «Извините!» — и выйти в коридор, где Роберта тут же наткнулась на Синтию Купер, тащившую миссис Винслоу очередной огромный букет.
— Это только что передали. Ее небось уже воротит от цветов. Как она, пришла в себя?
— Ну, не совсем, — сухо ответила Роберта. — С ней доктор Николс.
— А то, как же! — цинично усмехнулась Синтия. — У него прямо-таки нюх на смазливые личики с толстой чековой книжкой.
— Не будь такой зловредной, Син, — сказала Роберта, удивляясь, почему ее совершенно не разозлило это критическое замечание. Неужели из-за того, что она ревновала к Поле Винслоу? Ревновала? А какое право она имеет ревновать его к кому бы то ни было? — Может, она сама послала за ним.
— Я нисколько в этом не сомневаюсь, Боб. Дэвис говорит, она вызывает его каждый вечер с тех пор, как попала к нам. Видать, запала на доктора. Но что тут говорить: все дамочки нашей больницы — и, если на то пошло, нашего городка — в возрасте от восьми до восьмидесяти сохнут по этой дешевке — Секондхенд. Глупышки! Такое впечатление, что даже мадамы из совета и те вдруг вспомнили, что они тоже — женщины.
— Как ты его назвала? — засмеялась Роберта.
— Кого? Николса? Дешевка — Секондхенд. Да и то, по-моему, слишком высокая для него оценка.
— Выходит, новый доктор тебе не по душе? — продолжала Роберта. Синтия мастер найти такое сравнение, что со смеху помрешь.
— О, никто не сомневается в том, что он красив до безобразия, но мне никогда не нравилось масло, Боб, а оно с него так и течет. Слишком слащавый. Конечно, он имеет успех у дурочек, эти чуть сдвинутые дамочки так и вьются вокруг него, словно пчелы вокруг меда, даже рот от восторга не закрывается, а он купается в лучах славы. Но поверь мне, он даже мать родную продаст, чтобы только добиться того, что пожелает.
Роберта внезапно вспомнила рассказ Стэна о его загубленном детстве и слова «мать свою я не помню, да и помнить не желаю» и подумала, что, возможно, Синтия недалека от истины, и тут же устыдилась своих мыслей.
Из палаты донесся звенящий смех, вскоре довольный и улыбающийся доктор Николс вышел в коридор, проигнорировал Синтию и немного замешкался, дожидаясь, пока та не скроется за углом.
— Не принимай близко к сердцу то, что мелет Пола Винслоу, Берта, — глубокомысленно посоветовал он. — Придется нам развлекать ее. Она неврастеничка: слишком много бессонных ночей, слишком много денег и слишком мало вещей, которые интересуют ее в этой жизни. И не забывай, Берта, что две ее родные тетушки заседают в нашем совете, очень влиятельные дамочки. Так что крепись, в конце концов, окупится.
— А я и не принимаю близко к сердцу, — немного натянуто заверила его Роберта. — И не такое видала, мы, медсестры, быстро привыкаем к капризам. — Она сделала попытку пройти мимо него, но Стэнли поймал ее за руку.
— Не будь такой, Берта, — прошептал он.
— Сестра! — истерично выкрикнула пациентка, и Роберта впервые была рада услышать ее голос.
Стэн мягко рассмеялся и на цыпочках удалился прочь.
— С кем это вы разговаривали там, за дверью? — потребовала миссис Винслоу.
Роберта хотела было сказать, что это не ее дело, но сдержалась и довольно холодно произнесла:
— С одной из сестер, она принесла вам вот эти цветы, миссис Винслоу.
— Дайте мне карточку, вон она, вы ее уронили, — надменно произнесла Пола.
Роберта подняла открытку и передала ее пациентке. Губы миссис Винслоу на мгновение скривились в улыбке, и юная леди критически осмотрела букет.
— Сколько раз он уже присылал мне розы, сестра? — спросила она, держа букет на вытянутой руке. — Что, в городе других цветов не осталось?
Роберта пересчитала карточки, подписанные «Бертранд Пайн». Их было семь, но первый букет уже давным-давно завял. Роберта объявила пациентке результаты подсчетов.
— Поставьте их подальше от меня, как можно дальше, — насупилась миссис Винслоу. — У меня аллергия на розы, особенно на эти, — фыркнула она и повернулась лицом к стене.