========== prologue ==========
я - актер, главный герой.
фильм, в котором играю, не имеет смысла.
может быть, я тоже не имею смысла, как и то, что меня окружает.
не уверен в себе, но в тебе - всегда
пытался сбежать от чувств к тебе, как же это было смехотворно.
я был жалок, одинок и слаб.
но страх мой был оправдан, по крайней мере, так думал я.
ожидание окончания сценария -невыносимо.
но потерять тебя - еще страшнее и ужаснее.
меня нельзя уличить в постоянстве, потому что я люблю тебя.
может ли любовь быть неправильной?
нет. я верил слепо, безмолвно.
ведь на земле нет предела моей к тебе любви.
West lane
14.06.18г
========== Chapter1. parting and greeting ==========
troye sivan – talk me down
Жизнь — это самое хрупкое, что давалось когда-либо человеку. Мы не ценим ее, глупо растрачиваем, и только, когда потеряем, начинаем понимать, как она - мимолетна и коротка.
Сегодня дождь. Ветки деревьев чуть колышутся от легкого ветра, пока по листьям скатываются мелкие капли. Легкий холод пронзает до костей, одежда не греет, да и тело само уже ни на что не реагирует.
Итак, если вы хотите начать свою историю, даже может быть и не историю, начинайте всегда с описания. Описания чего угодно, погоды, людей, пейзажа. Джагхед всегда так делает.
К примеру, сейчас. Он наблюдает за тем, как по мраморной плите скатываются капли дождя и оставляют после себя длинные мокрые дорожки, оседая над надписями:
Маргарет Купер
19- 20
Похороны. Джонс только пару раз был на таких мероприятиях. Но раньше было другое. Умирали люди, которых он совсем не знал, только был знаком, не больше, не меньше. Сейчас совсем другое.
" -…да простит Господь все грехи ее…» — продолжает священник.
Сегодня пришло много людей. Кто-то скорбел по-настоящему, кого-то просто привели с собой, другие же не могли пропустить из-за мук совести. Джагхед не может приписать себя кому-то из них, но он совсем забывает, что есть и иные… иная…
Элизабет Купер, дочь покойной. Они -родственники. Возможно Джагхеду было бы легче находиться здесь, если бы не десять лет разлуки. Ни звонка, ни письма, даже намека на его существование. О непростых отношениях, можно поговорить позже, а пока…
Священник кидает первую розу в могилу, она падает прямо на середину темно-коричневого гроба, а за ним и все остальные. Зажатую, меж трех пальцев красную розу, Джонс медленно опускает, кидая более аккуратно и бережно. Это дань покойной. Так заведено.
Надо продолжать слушать все эти слова, высокие фразы, предложения…
Она была хорошим человеком. Она была самой лучшей сестрой. Она была…
«Вот именно, что была, » — хочется произнести хладнокровно Джагхеду. Это клише, все напускное. Люди — лицемеры, они так искусно врут, что даже начинают верить в свою ложь, грубо верить, что правда только в их словах. Это - омерзительно.
Где все они были, когда тетушка Маргарет умирала? Где было их понимание? А помощь? Они лжецы, скупы, и эмоции их- ненастоящие.
И вот приходит очередь Элизабет. Лицо ее омрачено скорбью. Подрагивающие губы, искаженные в кривой полосе, красные и распухшие глаза, щеки, шея, мокрые от дождя волосы прилипли к коже. Она заходит на трибуну, обводит взглядом полным болью людей и поджимает губы, опуская глаза. В руках, Джонс точно уверен, что она сжимает листок со словами. Тишина губительна. Девушка это осознает только тогда, когда поднимает голову, и непроизвольно взгляд падает на Джагхеда. Лицо его непроницаемо, отдает холодом и некой отстраненностью. Словно никто не умер, ничего не случилось…
Элизабет трясет, в глазах напротив нет сострадания и печали, даже показной жалости. Буквы на листе расплываются от нахлынувших слез, листок дрожит.
— Я…я…я… — судорожно вырывается изо рта вместе с теплым паром, глаза увлажняются. Они ждут. Очередных фраз, о которых не раз говорили сами, словах, которые вырывались раз за разом. — И-извините, — выходит с тяжелым придыханием и еле слышимым всхлипом. Девушка закрывает ладошками лицо и сбегает в объятья дальней родственницы, которая тоже не может удержать слез, придерживает за подрагивающие плечи и успокаивающе гладит по спине, приговаривая что-то.
Бетти кажется, что это никогда не закончится. Пусть у нее был целый месяц, чтобы попрощаться с матерью. Этого было мало. Слишком мало. А болезнь подкралась слишком быстро, ударила исподтишка, забрала самое дорогое и даже не оставила в награду за все мучения, хотя бы парочку дней. Жизнь порою слишком жестока.
Похороны проходят быстро. Вот так все приглашенные бегут к своим машинам, желая поскорее оказаться дома, в тепле и уюте. Только среди всех, Джонс остается стоять у плиты. Брови нахмурены, а глаза все смотрят на выгравированное имя и годы жизни. Внутри все равно что-то переместилось. Это как маленькая трещина на огромном и нерушимом камне. Где-то в глубине души, на самых ее задворках, теплятся призрачные воспоминания о детстве, тетушке Маргарет и ее вкусном клубничном пироге, и о белокурой девчонке… Давно это было, может какие-то моменты оставались в его памяти, но Джонс не верил, что это может быть правдой, мозг просто сам дорисовывает все нужное, счастливое прошлое, которое совсем не похоже на его настоящее.
— Поехали? — из раздумий выводит тихий голос Арчи. Джагхед не просил. Парень сам увязался за ним. На голову перестал капать дождь, видимо, парень принес с собой зонт. Ничего не отвечая Эндрюсу, Джагхед поворачивается, словно по зову, голова сама отворачивается в сторону. По каменистой тропинке идет Бетти к черной иномарке. Остановившись перед машиной, она убирает зонт, встряхивает его от капель и садится.
— Поехали. — Джагхед отводит взгляд и уходит из-под зонта, а Арчи пару раз смотрит то на отдаляющуюся машину, то на Джонса, а потом спешит за ним. Все утро было какое-то суетливое, встревоженное, но не для Джага. Он всегда хладнокровен, как змея, которая сидит в тени и никого не трогает, но только дай повод… Иногда такая отстраненность пугала Эндрюса, и он по-настоящему задумывался над психическим здоровьем друга. Ведь он был другом? По крайней мере, так думает Арчи. Но скорее всего, все уходит на его характер, который Эндрюс находит весьма неприятным для людей, не знающих его лично, а таких- совсем мало. Точнее, их вообще нет, кроме Арчи, конечно.
Прошло две недели.
С легким похмельем и сонливостью Джагхед открывает дверь, в которую уже, наверно, минуты две кто-то усердно стучит. На пороге стоит молодой парнишка лет двадцати, шатен, чуть ниже Джонса, но довольно приятной внешности.
— Слава богу, я то уже думал, что… - удрученно говорит парень.
— Чего? Принесли сценарий? — Джагхед устало облокачивается об косяк и смотрит с едва ощутимым раздражением. — Я же еще тогда сказал, что мне все приходит по электронной почте, — чеканит Джонс.
Этот парнишка — его новый менеджер, еще не до конца разобравшийся в своих обязанностях. Зовут Джереми. Джагхеду уже все равно, как взяли этого на работу, но во всяком случае- лучше последнего, который продавал номер телефона ненормальным фанаткам, тем самым не давая спать и заставляя менять почти каждый день новую карту.
Быть знаменитостью — улыбаться на камеры, всегда быть вежливым, фотографироваться с поклонниками, увлеченно рассказывать о смешных историях на всяких шоу, которые с тобой и подавно не случались, так сценарий и приличный гонорар. Со всем этим справляться хоть немного легче, когда ты — актер. Высокооплачиваемый актер. Согласитесь, дорогие машины, красивые девушки, вешающиеся на тебя гроздями, высокий этаж, большая квартира в центре города, шмотки- все это классно иметь. Джагхед тоже так думал, до одного момента. Сейчас роскошная жизнь не прельщает, скучно, однообразно, все ненастоящее, дешевый сценарий. Какая же ирония…
— Но… — Джереми вставляет ногу, чтобы не дать парню закрыть дверь, и буквально проскальзывает туловищем сквозь щель. — Думаю, тебе будет интересно узнать. — парень всовывает небольшой лист в руки Джонса и, не дожидаясь какой-либо реакции после прочтения, уходит.