— Да, сейчас.
— Бетт… — неуверенно говорит Вероника, но Купер ее не услышала. Девушка открывает замок и дверцу шкафчика, как из него выплескивается красная краска. Густая жидкость пачкает все лицо, волосы, стекая вниз по одежде.
— Ахахахахахха!
— Бетт… — говорит Вероника. Купер в шоке смотрит на свой шкафчик, вымазанные руки, и срывается на бег. Сзади хохот, усмешки и колющие до боли слова, которые вонзаются прямо в спину. Девушка забегает в пустую уборную и нервно моет руки, волосы, одежду. Слезы капают на грязный кафель. Как же отвратителен и мерзок этот мир. Где это чувство меры?
— Бетти, — через несколько минут в уборную врывается Рони с пакетом в руках. — Я принесла твою форму. Вот. Переоденься… Бетти?
— Рони, — Элизабет шмыгает носом и отворачивается. Так трудно не показывать себя настоящую. Сколько еще надо терпеть? Когда-то Элизабет зарекалась не плакать. Обещание рушится, трещит по швам, как и самообладание Купер.
— Охх, — Лодж подбегает и обнимает девушку. — Все хорошо, не плачь.
— Угу, — Элизабет обнимает ее в ответ. Кажется, не все так плохо.
— Хмм, — Лодж смотрит на себя в зеркало, гладит девушку по голове и улыбается уголком губ.
«Уже не скучно.»
Кое-как успокоившись и отпустив Веронику на уроки, Бетти заходит в класс. Этот шепот, взгляды. Все повторяется. На что она вообще надеялась? Будут друзья? Не будет усмешек? Люди везде одинаковые. Жестокие. Мерзкие.
— Так-то, — слышит довольный голос Шерил Бетти и затыкает наушниками уши, заглядывая в учебник. Правда в том, что никакие формулы и задачи не смогут отвлечь, даже шипящая в ушах попса.
«Если не ты, то тебя. Но после того как защитишься, все равно на тебя будут нападать, только хуже»
Нет сомнений, кто это подстроил. Жаль, только то, что Купер слишком далека от правды.
Домой Бетти приходит совсем обессиленная. Волосы розоватые от не до конца вымывшейся краски, в руке пакет с грязной одеждой, портфель с разводами краски. В доме непривычно пусто.
«Может спит?»
Бетти заглядывает в комнату Джонса через маленькую щель. Никого. Кровать идеально заправлена, свет не горит. Ладно.
Девушка закидывает грязную одежду в стиралку, хотя стоит ее уже выбросить, не уверенна, что отстирается. Моет голову и умывается. В этот момент внизу пищит и хлопает дверь. Бетти быстро вытирает лицо полотенцем, сушит голову и спускается вниз. Может это уже привычка? Просто привыкла, придя со школы видеть его.
Спускаясь по лестнице, Бетти замедляет шаг. Джагхед стоит на порожке, опираясь одной рукой об тумбу, другой снимая ботинок, потом следующий. Он расстегивает пару пуговиц на рубашке, снимает светло-коричневый тренч-кот и заходит.
— Привет, — неуверенно начинает Бетти.
Не всегда же по комнатам бегать и сторонится друг друга?
— Привет, — Джагхед смотрит наверх на Купер и поправляет волосы, медленно моргая.
«Выпил что-ли?»
Джонс проходит на кухню, заворачивая рукава рубашки, и моет руки. Бетти облокачивается об перила, обхватывая руками и слегка нагибаясь вперед, бесстыдно разглядывает его. У Джагхеда тонкие черты лица, он стройный, на руках заметны вены, шея жилистая. Когда-то Бетти нравилось наблюдать за ним, когда он делал домашнюю работу, сидя за столом. Он всегда был хорош в учебе, окружен друзьями, даже была пара девушек, которые совсем ей не нравились. Вспоминая все это, становится просто смешно. Джагхед был интересным, он всегда привлекал внимание, и Бетти стремилась стать похожей на него, но смотря на свое нынешнее положение, что-то не срослось. Надо быть таким, надо быть успешным, красивым, умным, но Элизабет слишком «обычная» и имеет из всего перечисленного лишь пятьдесят процентов, а этого несомненно мало.
А сейчас, он словно другой человек. Будто вся депрессия и апатичность Купер дошла и до него. Что может сделать человек за десять лет, чтобы так изменится, или сколько всего он может сделать, чтобы сожаление съедало изнутри?
— Все в порядке в школе?
Бетти сталкивается взглядом с Джагхедом и молча кивает.
— Врешь, — звучит не как вопрос, а утверждение, которое с ухмылкой Джонс выпивает Tullamore Dew* одним глотком, ни на секунду не сводя холодного взгляда.
Элизабет не актриса, а Джагхед слишком хорош в этом.
Tullamore Dew — ирландский виски, легкий и менее крепкий.
========== 4.2 ==========
Час назад
-… ты просто дерганный в последнее время, расслабься…
Джагхед резко осушает стакан с виски, лед неприятно соприкасается с зубами. Слова Арчи улетают в пустоту, Джонс и не пытается вдуматься, просто бездумно пьет и напряженно ставит со стуком стакан на стойку.
Телефон в кармане вибрирует. Джагхед незамедлительно вытаскивает его и хмурится. Учительница Бетти, что ей нужно?
— Да? Бетти… что… издеваются… Хорошо, я понял, — Джагхед кидает пару купюр бармену и снимает тренч-кот со стула.
— Эй. Ты куда?! — спрашивает Арчи, заглядывая за спину.
— Домой.
— У тебя кто-то появился?! — Джонс уже миновал порог выхода и ушел. — У него точно кто-то есть. Я уверен, — обращается Эндрюс к бармену, который потряхивает в руке бутылку виски, предлагая. Арчи кивает.
Сейчас
— Звонила твоя учительница, — говорит Джагхед, опуская руку с олд-фешном на стол.
— И что? — надо сохранять невозмутимость, думает Бетти. Какое ему дело? С первого дня же дал ясно понять, что ему все равно.
— Над тобой издеваются в школе. Почему ты мне не сказала? — этот тон с наигранной для Купер заботой немного уже раздражает.
— Что с того? Я сама с этим справлюсь, поэтому - не вмешивайся, — Элизабет уходит в свою комнату и падает на кровать.
«Ничего лучше не придумала? Это наверно было грубо.»
Это в характере Элизабет, сначала сказать, а потом уже раскаиваться и думать о последствиях. Она совсем не хочет вести себя, как взбунтовавшийся проблемный подросток, но ничего не выходит.
Джонсу же не легче. Внезапно свалилась ему, как снег на голову и еще качает свои права.
Бетти перекатывается на спину и смотрит в потолок. В коридоре разносятся еле слышимые шаги. Элизабет мгновенно закрывает глаза, надо было закрыть за собой дверь. Плохая привычка.
Джагхед останавливается перед порогом Элизабет боком и смотрит. Спит. Джонс уже хочет заходить в свою комнату, как сзади доносится «Джагхед». Оборачивается. Купер сидит в постели и выжидающе смотрит на него.
— Прости, я не хотела… — Элизабет жует губу и упрямо избегает зрительного контакта, неловко говорить такое. — В общем, прости.
— Можно? — он стучит костяшкой по двери, получая одобрительный кивок. — Тебе сложно?
«В школе? Вообще по жизни? Да.»
— Если над тобой издеваются, просто скажи мне, — как-то легко говорит Джонс. На Элизабет нападает странное чувство дежавю.
«Как в детстве…» — проносится в голове Купер.
В груди неприятно колет. Воспоминания… кому они теперь нужны? Весь этот детский бред.
Элизабет смотрит на Джонса, мысленно задавая вопросы. Ей так были нужны ответы на них. «Почему ты уехал? Ни одного письма или звонка за десять лет? Почему тогда бросил меня одну? Почему?» Джагхед поворачивается к ней, будто слышит и говорит, но Элизабет не будет их воспринимать. Как бы не сильна была обида, она не могла быть вечной, к тому же на Джагхеда. Может, его тяготила жизнь в маленьком пригороде? Он хотел большего? Больше приключений и страсти? Сколько Бетти помнит, Джагхед был таким человеком, который не сидит на месте, стремится постигать все большие горизонты. А что сейчас…
Нет той ауры, в глазах ни намека на тот блеск. За всю неделю, даже улыбки не было. Он много достиг в жизни, в итоге просто остановился…
— Хорошо, — наконец отвечает Бетти.
Джагхед встает, оставляя за собой шлейф ароматов, и прикрывает за собой дверь.
«Сможем ли мы быть вместе, как раньше?»
Утром Купер встает рано, чтобы что-нибудь приготовить на завтрак.
Блинчики? Оладушки? Примитивно, как в фильме. Выбор падает на легкий салат, яичницу и тосты с кофе. Еда не блещет изысками, но все же.