«Что это?»
Пропечатанные на бумаге буквы быстро впиваются в мозг, слова летят быстро и резко обрываются. Парень шокировано смотрит на лист в своей бумаге, и подрывается с места. От сонливости и следа нет.
Джонс едет быстро, до пункта назначения 5 часов езды. Он доезжает за 4. Он останавливается у массивного здания, спрашивает у сотрудников, где находится кабинет юриста и с тяжелым грузом на плечах и скомканной от нервов бумаги идет к лифту, поднимаясь на восьмой этаж.
Два стука. Слово «войдите» — и Джагхед уверенно врывается в кабинет, он направляется прямо к дубовому столу, где восседал седовласый мужчина.
— О, мистер Джонс, вижу вы получили наше уведомление, — с мягкой улыбкой говорит он.
— Что это? — с гулким хлопком Джонс припечатывает смявшуюся бумагу, и не отводя взгляда от немного удивленного мужчины, пододвигает по гладкой поверхности бумагу и садится напротив.
— Разве что-то из этого вам не понятно? — юрист берет бумагу, надевает очки и с легким прищуром смотрит на Джагхеда. — Это оповещение, Вы являетесь опекуном Элизабет Купер, ныне еще не достигшей совершеннолетия, — говорит заученно мужчина.
— Я знаю, что там написано, — почти кричит парень и встает со своего места. Он ходит туда-сюда, нервно сжимает свои скулы ладонью, закрывает глаза и вновь смотрит на мужчину. — Это ошибка, — мотает головой парень и вздергивает плечами. — Этого не может быть, есть же родственники, и мы вообще почти десять лет не связывались друг с другом…
— Но в завещании Маргарет Купер указала опекуном… именно Вас, — отвечает мужчина, выдвигая шкаф и доставая бумагу. — Если хотите, то убедитесь сами. — Он подает Джонсу завещание, а тот недоверчиво косится на него, но бумагу берет из рук.
Через несколько секунд Джонс видит свое имя. Черным по белому. Здесь нет никакой ошибки. Словно приговор. Обжалованию не принадлежит.
— Но Вы же родственники и самые близкие. Войдите в положение девочки, ей всего семнадцать, потеряла отца в раннем возрасте, а теперь и мать. Она совсем одна, — муторно говорит мужчина.
Джагхед отдает обратно завещание. Вся ситуация никак пока не хочет впитываться в его мозг сквозь толщи черепной коробки. Он не знает, что делать в такой ситуации.
Он. Не. Знает.
— К тому же через шесть месяцев ей исполниться восемнадцать, поэтому…
— Но у нее же есть дяди, тети, и еще наши дальние родственники, почему они…
— Потому, что в завещании указаны только Вы. Все документы уже проверенны на подлинность, поэтому можете не сомневаться, и поезжайте за ней. Она Вас ждет.
Джонс садится за руль авто и непроизвольно сжимает в кожаных английских перчатках руль. Он устал, морально истощен, а последние три года совсем выбили из него все чувства. Он не зол, вовсе нет. Девушка не виновата во всем случившемся, но почему именно он? Почему Маргарет Купер указала именно его в завещании? Они не виделись десять лет. Целых десять лет, если Джонсу уже не изменяет память…
Парень упирается лбом об свои кисти и вздыхает. В последнее время отсутствующая совесть решает проявить себя именно сейчас. Джагхед заводит машину и четко повторяет про себя, поворачивая ключ и слыша дребезжание мотора:
«Шесть месяцев, всего шесть месяцев.»
Комментарий к Chapter1. parting and greeting пока не отбечено
просто, давайте пожалуй начнем...
жду отзывов, порадуйте меня, мои хорошие.
========== 1.2 ==========
— Элизабет! — голос родственницы летит по коридору, возвышается к лестнице и достигает небольшой комнаты на втором этаже. Помещение светлое, с большим окном, выходящим прямо на улицу и стоящим рядом с небольшим столиком для занятий, далее кровать посередине комнаты, маленький розовый пуфик и дубовый шкаф.
— Уже иду! — кричит в ответ Бетти, сидя за столом. Девушка непроизвольно оглядывается вокруг; вещи собраны в чемодан, цветы, которые раньше так вписывались в интерьер комнаты и стояли на подоконнике, отданы тёте, кровать застелена, шкаф и стол пусты, рядом — только пару коробок с отдельными вещами и чемодан с одеждой.
— Мама, я буду скучать, — шепчет девушка, смотря на фото в рамке. Счастливые лица. Фото было сделано еще два года назад. Будто все было совсем недавно. Бетти сидела вот так просто вместе с мамой в парке после школы, и они могли разговаривать о чем угодно… легко. А сейчас все сложно… Сердце сжимается и совсем не хочет обдавать тело кровью. Руки леденеют. Ее вот так просто выгоняют из собственного дома, больше никого не осталось. Элизабет знает, теперь-то она точно никому не нужна.
Сквозь пелену Бетти замечает, как к дому подъезжает черная иномарка. Мазерати. Но девушку больше интересует не дорогое авто, а сам его хозяин. Парень. Выглядит молодо. Цвет волос почти сливается с машиной, а слегка волнистые пряди закрывают один глаз, делая его вид еще холоднее и беспринципнее. На лице даже и намека на улыбку нет, когда к нему выходит тетя. Он только кивает и кротко что-то говорит, когда его спрашивают. Бетти хмыкает. Вот на кого оставил ее родной человек.
— Элизабет, за тобой приехали!
— Ага, — шумно выдыхает Купер, не сводя глаз с парня.
«Вы только и рады избавиться от меня», сквозь скрип зубов думает девушка, складывая фото в одну из коробок.
После того, как она покинет этот дом, у нее не останется сомнений, что «горячо любимые» родственники сразу же продадут его, поставят под взнос, чтобы получить еще больше денег.
Элизабет спускается вниз, держит чемодан в одной руке, а в другой — две коробки, которые усердно прижимает к себе, чтобы не уронить. Девушка смотрит в пол. Совсем не слышит этот щебет родственницы, когда та замечает ее у подножия лестницы и бежит помогать. Строит из себя добренькую тетушку, когда внутри камень за душой. Отвратительно. Этот мир отвратителен. Бетти чувствует себя так, как, наверно, чувствовал бы себя осужденный, приговоренный к казни, и она поднимает тяжелый взгляд на Джонса, внутренне умоляя о милосердном палаче. Но кого она обманывает. Никому нет дела до сироты, она никому не нужна, и уж точно этому парню, который сейчас принимает все как должное, но это - все напускное. Он точно не рад данной ситуации.
И вот порог дома. Глаза в глаза. Один на один. Не слышно противного голоса женщины за спиной, коробок, поставленных рядом. Только они, сканирующие, изучающие друг друга до каждой клеточки.
У него красивое лицо, отменное чувство стиля и пока непонятный характер. Последние качества вклиниваются в голову сразу же, как рекламная вывеска, сверкающая перед глазами. На нем белая рубашка, не застегнутая до конца, демонстрирующая выпуклые ключицы и тонкую серебряную цепь с круглой подвеской, светло-коричневое легкое пальто, Бетти не знает, как оно называется, но часто видела такие в витринах магазина, черные брюки, такого же цвета ботинки и кожаные перчатки, плавно обволакивающие каждый миллиметр худых кистей.
В какой-то момент Бетти становится ужасно стыдно. Она всегда стеснялась своей подростковой угловатости и незрелости, но сейчас это чувствовалось слишком ощутимо. Волосы прибывают в неком беспорядке, волнистые и немного пушистые от природы, лежат на плечах, едва касаясь груди, лицо без капли косметики, украшенное двумя выскочившими
совсем недавно прыщиками на щеке, оранжевая олимпийка до бедер, белая футболка с черным хеш-тегом и джинсовые шорты вместе с поношенными кедами. Ее одежда совсем не соответствует погоде, которая все больше в последние дни походит на осеннюю. Конец лета как никак.
— Джагхед, — говорит парень. Девушка долго уверяла себя, перед тем как выйти из комнаты, что сохранит хладнокровие, но уши предательски пылают, а дыхание и вовсе не спокойное. Не легко распрощаться с прежней жизнью и принять свое будущее, которое с каждой секундой становится мутным и непонятным.
— Элизабет, — они вроде и знают друг друга, но продолжают сторониться.
Когда все вещи умещаются в багажнике мазерати, Элизабет неловко стоит рядом и наблюдает за тем, как парень подходит к водительскому месту, открывает дверь и… останавливается. Смотрит несколько секунд на машину, а потом и на саму девушку, и кидает краткое «Садись».