— Ты вроде хотела встретиться? — начинает Бетти.
— Да… — Вероника поднимает голову. Она на грани, еще никогда ей не приходилось так отчаянно о чем-то сожалеть и желать просить прощения у кого-то. В два шага сократив между ними расстояние подобно бездонной пропасти, она хватает удивленную Купер за руку, сжимает ее теплую ладошку и ждет, когда же девушка отмахнется от нее, но этого не происходит. — Прости… я правда не хотела сделать ничего плохого, я… — она поджимает дрожащие губы. — Прости.
— Думаешь, я могу так легко простить. Если бы ты была на моем месте, ты бы простила? Закрыла бы глаза, и мы стали общаться как раньше, как друзья? — оправданная жестокость. Элизабет приходится говорить такое, потому что это не просто какая-то нелепая ситуация, обида на мелочь. Нет. Это глубоко. Она ищет оправдания ее поступку, и они есть, но невозможно простить такое сразу.
— Прости… — Вероника продолжает эту бессмысленную мантру, опускает руки. — Я подожду.
— Хорошо, — на какой-то момент Бетти становится легче. Желание сделать больно в ответ ушло само по себе, оставляя после себя осадок из досады и раздражения. Нужно время. Она может простить, но не сейчас.
Они прощаются совсем сухо и бесцветно. Вероника садится в машину, видя как на другой стороне дороги Бетти ловит такси, и только когда девушка садится, и желтый автомобиль приходит в движение, девушка дает знак водителю, и они трогаются с места.
«Ты не плохой человек, Элизабет Купер.»
Вернувшись домой, Бетти останавливается у порога. Рядом с обувью Джагхеда стоят женские туфли, на крючке черная куртка. Девушка не спеша снимает кроссовки и идет в гостиную, слыша незнакомый голос.
— Привет, — довольно молодая особа, сидящая подозрительно близко к Джонсу, поднимает взор на зашедшую Купер и мило улыбается. Элизабет не верит ей с первого взгляда. Она не знает с чем сродни неприятное чувство, которое медленно разгорается внутри, поэтому упрямо молчит и смотрит на Джагхеда.
— Бетти, это Тони Топаз. Она играет главную женскую роль в фильме, — он говорит настолько легко, что Бетти начинает мутить от свалившихся разом на голову мыслей.
Зачем он привел ее домой? Он встречается с ней? До сих пор не выкидывает те кольца, потому что есть кому сделать предложение?
Как абсурдно. Так ничего не сказав, Бетти проходит мимо пары и уходит наверх. Почему она чувствует себя так гадко, будто ее... предали? Внизу Джонс зовет ее, но она игнорирует, заходит в свою комнату и упирается об дверь. Осознание того, что натворил всегда приходит слишком поздно.
Что теперь о ней подумает Джагхед?
Комментарий к 7.2 forgive me не очень содержательно, но все же старалась)
Решила все основные моменты скинуть на третью часть)
Не бейте автора, он слишком устал и поник
========== 7.3 ==========
— Я пойду, — Тони встает с места и чуть улыбается. — Не надо провожать, — девушка нависает над парнем и кладет руку ему на плечо, заглядывая в глаза. — Тебе ли не знать, как импульсивны подростки в этом возрасте? — усмехается и опускает руку.
Джагхед провожает девушку до двери. Она всегда знает в какой момент нужно уйти, что сказать, чтобы оставить после себя почву для раздумий и неприятное, но реалистичное и горькое послевкусие. За порогом квартиры Топаз расплывается в полуулыбке и делает взмах рукой. «Увидимся на съемках.» Джагхед кивает, и как только девушка делает шаг в сторону, закрывает дверь и вздыхает.
За несколько дней Джагхед не может понять только одного. Просто… какого черта он чувствует себя, будто не в своей тарелке и таким виноватым что-ли. Бред.
Джагхед поднимается по лестнице, объятый непонятными только для него мыслями, открывает дверь, сталкиваясь лицом к лицу с Купер. Она сидит на кровати, в ушах наушники, из которых шипит на всю громкость попса, а взгляд чуть испуганный и обиженный.
Нельзя каждый раз потакать ее прихотям. Если не будет ограничений, тогда серьезные последствия из-за своей бесхребетности обеспечены. Джонс слепо следует своему эго, которое диктует свои правила, и в какой-то степени толика правды в этом есть.
Ему вовсе не хотелось начинать со слов, которые обычно используют родители к своим детям, чтобы уличить их в неправоте своих поступков, но…
«Ты с ней встречаешься?» — девушка снимает наушники, выключая музыку и мотает на пальцы, складывает, не поднимая головы.
Джагхеда раздражает этот тон. Она его осуждает?
— А если да? — вот он ответ. Бетти откладывает наушники и поднимает голову. Чем больше хочешь выглядеть равнодушнее, тем сильнее показываешь всю нестабильность своих эмоций. Для Джагхеда Купер, как открытая книга. Ей еще совсем далеко до него. — Без разницы. Встречаюсь я с ней или нет, но тебе не кажется, что ты могла быть более дружелюбна к моей гостье. — Джонс проходит в комнату и пододвигает стул к кровати, садясь.
Бетти совсем не нравится с каким давлением и осуждением преподносит все Джагхед. Да, поступок ее глуп и лишен смысла, но зачем так наседать?
— Это моя личная жизнь и тебя она никаким боком не должна касаться. Будь добра, проявляй к моим гостьям уважение. — Джонс встает, хлопает дверью, в которую мгновенно летит подушка. Тяжело дыша, Бетти падает на кровать. Она кусает кожу на костяшке указательного пальца, сжатого в кулак и прикрывает глаза, хмурясь.
«Дура. Что ты творишь?»
Прекрасно зная, что не имеет никаких прав, диктовать Джагхеду или навязывать свои условия, она продолжает так вести себя.
Бетти обнимает вторую подушку, вжимаясь лицом в мягкую ткань. Все никак не уймется. Джагхед ведь не всегда будет вот так с ней возиться и изображать мнимую заботу. Даже если и ложь, Купер не хочет, чтобы все заканчивалось.
На следующий день Бетти остается вновь одна. Будто и не было никаких объятий, понимания, остались лишь неприятный разговор и горечь, оставленная от него. Под вечер дверь пиликает, а Бетти, не намеренная больше терпеть, встает с дивана, сталкиваясь у порога с Джагхедом. Чувствительные рецепторы сразу улавливают тонкий запах женских духов, смешанных с терпким виски. Джонс проходит мимо, едва касаясь ее плеча своим и снимает тренч-кот, перчатки в то время, как девушка обернувшись, замечает расстегнутую рубашку и вырванную пуговицу, на месте нее торчащие нитки. Не понимая почему, Купер дрожит, ее трясет, это гадкое чувство, ранее никогда не ощущаемое так сильно, как сейчас, съедает ее изнутри. Она жует нижнюю губу. Как же он спокоен. Джонс убирает свои вещи в шкаф, закатывает рукава рубашки и идет наверх, ничего не замечая вокруг, делая вид. Он снова так поступает с ней, игнорирует, играет по своему чертовому сценарию. Вот только Элизабет уже не может терпеть. Она идет за ним, дергая подолом легкого домашнего платья. Джонс ускоряет шаг и как только доходит до своей комнаты, касаясь ручки двери, поверх его кладется ее рука, а потом взгляд такой взволнованный, кричащий.
— Дай прой…
— Ты меня снова игнорируешь? Я же извинилась, почему…
— Бетти, я устал, — Джонс отодвигает девушку и заходит в комнату, слыша за дверью ее шаги и громкий хлопок двери ее комнаты. Он проводит рукой по лицу, зарываясь пальцами в пряди. Горько усмехается. Ведет себя не лучше семнадцатилетней девчонки. Он и вправду начинает верить, что сходит с ума.
Чтобы немного отвлечься Джагхед садится за компьютер. Устало надевает очки, читая приветствие на мониторе, клацая левой кнопки мыши по единственной на столе папке. Фотографии: природа, закат, рассвет, дома, блики фонарей, смазанные лица незнакомых людей, улицы. Их много, под несколько тысяч фото, сделанных на качественную фотокамеру. Джагхед листает дальше, пока не останавливается на одном. Дубляже, фотографии улыбающейся девушки. Он щелкает по правой кнопке, нажимая на высветившемся окне первую строчку, удалить. Ведь давно уже удалил из своей памяти, вычеркнул из жизни.
— Ты меня снова игнорируешь? Я же извинилась, почему…