Элизабет корит себя за тупость и мигом садится, закрывая за собой дверь. Джонс заводит машину, и они отъезжают. Бетти мысленно расстается с домом и с презрением смотрит на тётю, у которой улыбка не сходит с лица.
«Подавись.» — цедит про себя девушка и отворачивается.
Они выезжают на дорогу. Машина такая бесшумная, тишина угнетает. Элизабет поворачивается к окну, за ним летят дома, деревья. Это пригород штата, он совсем не похож на пылающие огнями города, он спокойный, тихий. Это то место, где людям всегда хорошо, по крайней мере ей так было. Здесь было все: семья, друзья, школа, дом… и все исчезло.
Дома заканчиваются, следом идут пустыри и каменные горные возвышенности. Элизабет мимолетно кидает взгляд на Джагхеда, он сосредоточен на дороге, руки в перчатках сжимают руль, а грудь тихо вздымается.
Элизабет утыкается головой в мягкую обивку кожаного кресла и закрывает глаза, невольно вдыхая смесь ароматов дорогой кожи авто и мужского парфюма. За эти дни она слишком устала, обыденная жизнь перевернулась с ног на голову, да и сил на размышления над вопросами, которые всплывали, как только она увидела Джагхеда, уже нет.
— Просыпайся, мы приехали, — сквозь сон Бетти чувствует легкое прикосновение к своему плечу и резко открывает глаза, видит перед собой усталый, за пять часов езды, взгляд и пару раз хлопает ресницами, пытаясь отстегнуть ремень, который не сразу поддается. Джагхед выходит из машины, а за ним и Купер. Девушка протирает рукой подбородок и уголки губ и сразу же краснеет. Стыдоба. Она спешит за парнем, который идет на выход из парковки.
Поднявшись наверх, Бетти замирает. Здание в этажей 16, просто огромное, отделанное светлыми цветами, в ночи панорамные окна, выходящие на оживленную улицу, где еще не горит свет, отливают разноцветными огнями вывесок, заведений. Внутри еще красивее. Чисто, просторно и почти никого.
— Давай быстрее, — Джагхед заходит в лифт, в его голосе нет раздражения, ну может самая малость, он устал и хочет побыстрее оказаться дома. Девушка вбирает побольше воздуха и заходит в лифт, становясь ближе к стене, держась подальше от Джагхеда.
Они едут долго. Красные цифры на датчике медленно меняются, время идет так тягуче, а с ним и неловкость возвращается к Элизабет, но стоит посмотреть на Джонса, и странное чувство закрадывается глубоко внутри. Он спокоен, только именно в этот момент от него веет усталостью, холодом, равнодушием и приятным парфюмом.
Звонок вырывает ее от созерцания парня, и приходится идти вдвое быстрее, чтобы успевать за ним. На этаже пара квартир, Бетти запоминает номер «25» на железной двери, пока Джагхед проводит по ручке и вбивает код, дверь пиликает и щелкает. Парень без промедления входит и придерживает ее, поворачивая голову. «Входи».
Элизабет заходит. Включатель резко щелкает, девушка замирает на пороге. Под пристальным взглядом, Джагхед открывает шкаф, достает вешалку, снимает пальто, укладывает обувь на нижнюю полку просто огромной, по мнению Купер, тумбы, и заходит в гостиную. Элизабет же неуклюже снимает кеды, вешает олимпийку на свободный крючок и бежит вслед за парнем, который останавливается на кухне.
Девушка замирает посередине комнаты. Квартира большая и светлая, да еще и двухэтажная. Кухня и гостиная комнаты совмещены, это похоже на небольшую студию. Слева кухня светлая, шкафы цвета светло-молочного шоколада с черным блестящим, стола нет, только прикрепленная напротив тумб стойка с тремя высокими светлыми стульями. Пока девушка разглядывает кухню, Джагхед незаметно смотрит на нее, поглощая маленькими глотками холодную воду, которую только что достал из холодильника. Элизабет же проходит в гостиную. Пара темно-синих диванов с парочкой подушек, напротив кофейный, полностью стеклянный стол и большая плазма, прикрепленная к стене; справа дверь, выходящая к балкону, а рядом небольшой столик с одним стулом. Можно до бесконечности описывать интерьер только одного этажа, но Купер понимает, что всего точно не увидит, но однозначный вывод все-таки есть: все очень дорогое, но находится в таком даже уютно.
— Твоя комната наверху, — Джагхед проходит мимо и поднимается по лестнице. Бетти уже по привычке идет за ним. Небольшой коридор с черно-белыми фото, которые девушка примечает сразу же. Они останавливаются у двери. Джагхед жмет на ручку и включает свет, просторная комната, пару небольших коробок у стены, раскладной диван, немного похожий на те, что стоят в гостиной, торшер, и какие-то плоские прямоугольные коробки, лежащие пластами друг на друге. — Это твоя комната, у меня не было времени убрать отсюда все вещи… — Элизабет хочет вставить свое «ничего страшного», но парень невозмутимо продолжает: — Этим займемся завтра, можешь поспать здесь или в гостиной, все равно завтра поедем за новой кроватью и всем… что тебе надо, моя спальня напротив, ванна через дверь, остальное видела, — Джагхед выходит из помещения и плетется к себе, поворачиваясь спиной.
— Джагхед, ты… то есть вы… я хотела, — не зная, как правильно обратиться, Бетти поджимает губы и смотрит ему в затылок.
— «Ты»… давай поговорим завтра, не беспокой меня, — дверь захлопывается. Элизабет садится на диван и несколько секунд из своей уже комнаты смотрит на его дверь. Из груди вырывается какой-то судорожный вздох. Все не так уж и плохо…
Джагхед не кажется плохим человеком, точнее Бетти теперь и не смеет думать о нем в таком свете, потому что он приютил ее. Уж лучше с ним, чем с нерадивыми родственниками и, еще хуже, в приюте...
Комментарий к 1.2 Бетт еще не знает о завещании, и к тому юристу мы обязательно потом еще вернемся)
ставьте лайки и пишите, что думаете...
========== 1.3 letter ==========
Рокс* — бокал для крепких напитков.
Элизабет просыпается посреди ночи. Не от того, что диван неудобный, а от сухости во рту. Девушка выбирается из теплого пледа, который нашла на диване, и тихо выходит из комнаты, щелкая дверью. В комнате Джонса тихо. Прошмыгнув мимо комнат, Купер спускается вниз и на ощупь, трогая ладошкой стены, спускается вниз. Квартира Джонса совсем ей не знакома, а в темноте не поймешь сразу, где именно находишься. Добравшись до кухни, она открывает холодильник и достает бутылку воды, на удивление там кроме воды, замороженных овощей и непонятной банки с фасолью, ничего больше и нет. Странно это все. Словно здесь никто и не живет. С закрытым холодильником свет погасает, и все вновь опускается в кромешную тьму, вот только спокойно вздохнуть не дает силуэт на балконе.
Пальчики сжимаются вокруг мокрой бутылки, и сердце замирает. Элизабет рефлекторно идет во мраке, пытаясь подобраться к лестнице и бежать наверх, в комнату Джонса. Пофиг на сон, усталость и просьбу не беспокоить. Дома кто-то посторонний!
Но ее останавливает… Сгорбленная спина, тело, сидящее на стуле, зажатая меж указательным и средним пальцами тлеющая сигарета, пепел которой падает в пустой рокс*, где еще подтаивают маленькие кусочки льда. Напряженные лопатки выпирают сквозь ткань белой футболки, которая очерчивает каждый мускул. Волосы на затылке немного торчат в разные стороны, указывают на то, что их хозяин встал совсем недавно. Дым выходит плавно и тает в воздухе, подгоняемым легким ветром. Элизабет не может рассмотреть его лица, только представить его умиротворенное лицо и холод карих глаз.
Он изменился. В последний раз она видела его, когда ему было 17-18 лет. Бетти не помнит, ведь самой было не больше 7 или 8. Краски памяти совсем размылись, но улыбчивое лицо подростка, светлые волосы и это теплое, сказанное перед самым отъездом «мы еще обязательно увидимся», запечатленное на детской розовой щечке мягким поцелуем. Эти воспоминания Купер усердно хранила в себе до 13 лет. Джагхеду тогда было уже почти 23. Его популярность росла. Бесчисленное количество ролей, начиная с неприглядного камео на три секунды в третьесортном фильме до главного героя в масштабном проекте под руководством популярного режиссера. Он был ее кумиром, идеалом. В школе она всегда с гордостью рассказывала о своем брате, двоюродном брате, и было приятно видеть эти удивленные лица, иногда даже зависть на них. Но чем выше становился статус и популярность Джонса, тем больше разрывалась связь. Годы идут. Все забывается. И детская привязанность отходит на второй план. Она забыла о нем, как и он о ней, совсем давно…