— В парке?
— Хорошо.
— Пока.
— Пока.
Бетти откладывает телефон и упирается об соседнюю подушку, жмурясь. Боль от сердца медленно походит к голове, она пульсирует в висках, сжимает в объятьях все тело. Купер выпивает сразу несколько таблеток, прописанным врачом, и заставляет подняться себя с постели. Внизу горит свет от телевизора, а перед ним прямо на диване лежит Джагхед. Она тихими шагами направляется к дивану и, удостоверившись, что парень крепко спит, садится на пол, складывая руки рядом с его лицом. Он крепко спит, ведь пришел совсем недавно; съемки длились всю ночь. Бетти проводит костяшками рук по мягкой щеке. Его кожа мягкая и чуть холодная. Бетти встает и берет плед с другой стороны дивана, укрывая им парня. Склонившись, чтобы поправить одеяло, Купер наклоняется ниже, почти губами дотрагиваясь до щеки.
Она закусывает губу и молится, чтобы Джонс не проснулся. Мгновение и мягкие губы прижимаются к холодной коже щек, тени ресниц трепещут от тусклого света. Бетти, кажется, еще немного и ее сердце взорвется, поэтому она отходит от Джагхеда, убегая наверх, заходит в ванную, сразу отмечая в зеркале свое взбудораженное лицо: красные щеки, искусанные губы и темный блеск в глазах.
Это грех. Так не должно быть, но сердце так трепещет. Сладкая боль, отрава. У Бетти нет сил сопротивляться своим внезапно вспыхнувшим чувствам, наоборот она никому не даст разлучить ее с Джагхедом.
В это время в гостиной гаснет телевизор. Пульт падает куда-то между подушек от дивана. Джагхед открывает глаза и дотрагивается до щеки, где еще остался теплый след и легкое прикосновение девичьих губ.
Все утро Бетти проводит в одиночестве, она листает каналы телевизора, пока не натыкается на одно шоу…
-… Джагхед, мы ходим все вокруг до около, но ты не ответил на самый главный вопрос, — ведущая, откладывает сценарий. — Этот же вопрос интересует большую женскую половину.
Джагхед улыбается. Он совершенно другой, когда дело стоит под прицелом камеры.
— Кто же эта счастливица?
— Хаа… поверите ли вы что ее нет?
— Значит шанс есть у многих?
— Можно и так сказать, — смеется Джагхед.
Бетти выключает телевизор. «Лжец!» Хочется ей крикнуть. Стоит только подумать, что вместо съемок Джагхед идет к той женщине, ее начинает выворачивать. Эти противные духи на его одежде, остатки помады на темной рубашке. Полностью погруженная в свои мысли, Купер не замечает, как задевает фарфоровую вазу, и та с грохотом падает рядом со стеклянным кофейным столиком. Купер жмурится от боли, осколок, кажется, врезался в ногу. И по всем канонам жанра открывается входная дверь.
Бетти жмурится от боли. Рука дрожит и никак не может вытащить осколок. Джагхед сначала не понимает, почему Купер сидит на полу, но потом замечает осколки, капли крови и быстро подходит к Бетти, поднимая на руки. Девушка шарахается и ухватывается руками за ткань рубашки на груди. Он укладывает девушку на диван и уходит на кухню, чтобы взять аптечку.
— Съемки закончились раньше? — спрашивает Бетти, но Джонс даже не смотрит на нее. Берет из шкафа все необходимое и возвращается в гостиную.
«И кто из нас еще взрослый и ребенок?!» — думает Купер.
Джагхед тянется к ее ноге, но Бетти отползает выше. Он придвигается ближе. Купер вновь убирает ногу.
— Успокойся, — не выдерживает Джагхед, хватая девушку за лодыжку.
— Это ты успокойся. Игнорировал меня три дня, а сейчас типа заботу проявляешь? — шипит Бетти, пока из ноги достают осколок. — Не надо. — девушка оттягивает ногу и встает. Обида, скопившаяся за все время, потоком льется из уст Купер. — Иди к той девушке, зачем вообще пришел? — Бетти не хочется говорить этот бред, глупости, но слова беспрерывным потоком обрушиваются на нее.
Джаг усаживает Бетти на диван, продолжая обрабатывать рану. К счастью, она перестала дергаться.
— Так и будешь молчать?
— Сиди спокойно, если пойдет заражение, то будет плохо.
— Тебе же лучше. Не будет обузы.
Джагхед льет на рану перекись водорода и смазывает рану мазью, обматывая ногу бинтом. Бетти смотрит на его темную макушку, как несколько прядей перекатываются на лоб, как еле шевелятся его слегка приоткрытые губы. Джаг завязывает бинты и встает с дивана, убирая все медикаменты в аптечку.
— Она тебе нравится? — Джагхед останавливается и смотрит на Бетти.
— Да, — снова холод.
«Нет.»
Чертов актер. Бетти встает с дивана и возвращается в свою комнату, благо порез неглубокий и не сильно болит. Бетти садится за стол. Джагхед отталкивает ее все сильнее и сильнее.
Снова бежит. Трус.
Вечером он уезжает на съемки.
Отодвинув штору, Бетти внимательно следит за тем, как Джагхед садится в машину, отъезжает. Дождавшись, пока парень полностью исчезнет вдали, в течении машин, Купер выходит из квартиры, закрывая за собой дверь и поправляя на плече рюкзак.
Отдав последнюю наличку таксисту, Бетти выходит из машины, остановившейся у центрального парка. Было бы слишком опрометчиво пользоваться кредиткой; Джагхеду сразу бы пришло оповещение.
Вобрав побольше осеннего холодного воздуха, Бетти целенаправленно идет к отдаленной, в тени деревьев скамейке, где уже сидит Вероника. Девушка быстро преодолевает небольшое расстояние, сразу обращая на себя внимание черноволосой. Вероника встает, кутаясь потеплее в черное пальто и вопросительно смотрит на Купер. Они договорились встретиться в шесть, но Элизабет внезапно перенесла все на час раньше.
— Ты в порядке? — Вероника взволнованно смотрит на девушку, держа за руки, осматривает ее рану на виске, заклеенную пластырем, синяки под глазами. Она выглядит устало и потрепано, словно не спала несколько дней. Отчего-то девушка испытывает толику своей вины в этом. Бетти валится на плечо подруги лбом, чему та сильно удивляется, слыша невнятный шепот:
— Мне очень плохо.
Бетти думала, что сойдет с ума, если будет еще больше сидеть в четырех стенах. Она была уверенна, что привыкла к одиночеству, что цветы из чувств, которые сгнили внутри уже давно не будут царапать органы своими шипами. Она ошиблась. Ей никогда не было так одиноко, ей не было противно, когда она смотрела на саму себя в зеркало, а пальцы и ноги немели от колющего и дикого холода. Она гниет изнутри.
— Пошли со мной.
Кожи касается теплое дуновение ветра. Бар почти пуст, на фоне музыка совсем тихая, еле различимая, но Купер может разобрать слова о любви, о надежде, о новой встрече. Перед ней наливается темно бардовая жидкость в высокий фужер. Уже нет дела откуда у Вероники пропуск в это заведение, и как могут продавать алкоголь несовершеннолетним. Все тонет в одном глотке, обжигающем горло. Разговоры о глупом, о важном. Вероника чувствует, как необходимо выговориться Купер. Тяжело держать все в себе. Ей ли не знать?
— Сначала папа, потом мама, а теперь Джагхед… — Бетти сдавленно улыбается, водя пальцем по краям пустого фужера, пока в глазах зависли слезы. Как бы Веронике не хотелось утешить, обнять, сказать, соврать, не зная, будет ли все хорошо, но между ними — нерушимая стена, Бетти будто в вакууме с ядом, и если Вероника ничего не сделает, то она сама убьет себя, но вытягивать из нее информацию — равносильно мучению. — Все меня бросают.
— Я…
Купер шмыгает носом, потирая веки.
— Ты удивлена? Я не веду себя так, — говорит, запинаясь, Элизабет.
— Нисколько. Все мы ведем себя по-разному в тех или иных ситуациях.
— Ха… Наверно.
Вечер подходит к концу. Садясь в такси, которое поймала Рони, девушка сонно садится на заднее сиденье, говоря «спасибо», придерживающей дверь машины Веронике. Девушка кивает, говорит что-то напоследок, что Купер не может разобрать из-за легкого головокружения, и закрывает машину, махая рукой. Бетти машет в ответ и упирается затылком в сиденье, тяжело вздыхая.
Элизабет не стало легче, но на мгновение внутри перестало ныть и холод ушел. Она уже давно простила Веронику.
Жизнь не всегда диктует нам только хорошее, порою приходится поступать наперекор своим чувствам.