— Пошел бы сам, — равнодушно ответил Шейн. — Уже пора. Вставай на вон ту розу.
Роза, по мнению храмовника, больше походила на рваную рану. Он осторожно коснулся ее подошвой, ощутил легкое жжение, но не отступил. И почти сразу же все померкло, утонуло в густых чернилах, а где-то очень далеко прозвенел отчаянный, преисполненный боли крик. Из-за него волосы встали дыбом, а сердце сжалось, будто схваченное стальной ладонью господина страха.
— Мы на месте, — негромко произнес Шейн.
Альтвиг разомкнул веки.
Впереди, окруженная рвом и обнесенная высокими стенами, возвышалась крепость из серого шероховатого камня. Ее короной обступали восемь башен, и отовсюду на пришельцев с угрозой таращились зрачки бойниц и скалились пасти решеток.
— Здесь довольно жутко, — оценил храмовник.
— Добро пожаловать в Сиаль-Нар, — Шейн похлопал его по спине. — Это крепость первого принца. Сам он, впрочем, редко сюда приходит. Предпочитает болота.
Альтвиг хотел было что-то сказать по этому поводу, но тут открылись центральные ворота и опустился деревянный мост. Чья-то стройная фигура одиноко его пересекла, остановилась и помахала чужакам рукой.
— Кто это?
— Господин Шэтуаль, — сощурился повелитель. — Граф рода инкубов. И он, кажется, рад.
Когда инкуб подошел достаточно близко, храмовнику стали ясны недовольные интонации в голосе седого. Граф был не просто рад, — он был счастлив. В серебряных глазах плескалось целое море удовольствия, а безупречное лицо светилось предвкушением бед. И все же, несмотря ни на что, храмовник не мог не отметить — Шэтуаль правит инкубами вполне заслуженно. Красота Эстеля не шла ни в какое сравнение с его красотой — да что там, наверное, даже ангелы загрустили бы в обществе его светлости.
— Добрый день, — поздоровался Шэтуаль. — Вы идете в Нельнот?
— Верно, — с откровенной враждебностью бросил Шейн. — И в спутниках вроде вас отнюдь не нуждаемся.
— Да вы что? — изумился инкуб. — Какие спутники? Я просто посижу у вас на хвосте. Прослежу, чтобы ничего не натворили.
— Скорее наоборот, — буркнул повелитель. — Но раз так — не высовывайтесь. Идем, Альтвиг.
Храмовник послушно зашагал к Сиаль-Нару. Стража не посчитала нужным убрать мост, и люди беспрепятственно прошли во внутренний двор. Действительного, седого там знали — но, подумалось храмовнику, при наличии таких знакомых лучше прыгнуть со скалы и разбиться. Шэльрэ, внешне подобных людям, было от силы десять. Остальные блистали такими пороками, как звериные лапы, копыта, перепончатые крылья, клыки… Альтвиг опустил взгляд, позволив ему скользить по камням, и постарался ни на чем не заострять внимания. Задача оказалась трудной, но он справился — хоть и отметил про себя, что ров крепости шэльрэ заполнен не водой, а ядом. Пусть и безобидным на вид.
А еще в Сиаль-Наре дьявольски разило полынью. Во всех бестиариях писали, что этот запах — первый признак присутствия шэльрэ. Только высшие из них — четверка принцев, Сатана и прочая знать, — могут от него избавляться. Низшие же вынуждены вонять, словно на них растет целое поле распроклятой травы.
Шейн провел храмовника через казармы и вышел на противоположный мост. Покосился на ров, поджал губы и поспешил перенести вес своего тела на пустошь, подступившую отовсюду.
— Держись крепче, — приказал он.
Альтвиг вцепился в локоть повелителя, и мир снова заволокло чернилами. Совсем рядом, будто желая столкнуться нос к носу с путниками, промелькнул Шэтуаль.
Когда мир снова начал появляться из мрака, рождаясь и изменяясь будто бы на ходу, парень обнаружил, что стоит посреди болота. Вокруг все было грязно-зеленым, и в этой зелени огоньками смотрелись нежно-белые, крохотные цветки хамедафне.
— Это и есть Болота Отчаяния? — спросил он. — Жилище Лассэультэ?
— Да. — Шейн внимательно огляделся. — Но раньше я попадал на его границу. Оттуда можно сразу уйти, а отсюда придется выбираться. Ты умеешь искать болотные тропы?
— Э-э-э… — Храмовник едва не сказал «не очень», но вовремя опомнился и нарочито бодро закивал: — Сейчас попробуем.
— Приключения, — безрадостно протянул повелитель. — Обожаю приключения. Будь проклят первый их создатель, если он еще жив.
Альтвиг не ответил. Магический дар — или, как он раньше думал, ангельское волшебство — высветил в лабиринте бочагов и омутов белые, тонкие, словно лезвие ножа, полоски твердой земли. Ступив на одну такую, парень сразу провалился по пояс и ощутил, как под ногами все мерзко, опасно то ли пошатывается, то ли дрожит.