Город походил на Вирэль, но, в отличие от Вирэли, живыми людьми не изобиловал. Как, впрочем, и людьми вообще — скелеты и полусгнившие трупы были демоническими. Покинутые дома пялились на чужаков провалами окон, и к ним присоединялись пустые глазницы мертвецов. Храмовник ощутил себя очень-очень несчастным и даже обрадовался, когда Шейн стиснул его локоть и велел:
— Не бойся.
— Я и не боюсь, — неуверенно ответил Альтвиг. — Просто здесь отвратительно. Лучше бы мы в склеп вломились.
— Зато до Нельнота всего ничего, — попытался приободрить его повелитель. — Надо только дойти до храма.
Парень с изумлением на него вытаращился:
— Храма? Мне показалось, или ты произнес именно это слово?
— Нет, не показалось, — улыбнулся седой. — У демонов были храмы. Света и Тьмы, Радости и Печали. Такие понятия для них до сих пор весомы. Господин Атанаульрэ, например, поклоняется Свету, хотя в крепости у него темно, как в погребе. Пошли, — позвал он, направляясь куда-то по переулку.
Альтвиг послушался, аккуратно переступая через разбросанные по дороге кости. Помимо демонов он находил животных — собак и котов, — и птиц. Одна, непривычно яркая и крупная, разбилась об осколок оконного стекла, и к стене из сосновых досок прилипли синие перья.
— Что тут произошло? — полюбопытствовал парень, отгоняя от себя мысли о возможном состоянии Рикартиата. — Война?
— Да нет, — рассмеялся Шейн. — Демоны уже давно ни с кем не воюют. На своей территории, я имею в виду, — уточнил он, поймав растерянный взгляд храмовника. — Они предпочитают бороться на земле врага. А сюда кто-то случайно принес чуму. Высшим на подобную мелочь наплевать, а поголовье низших изрядно выкосило. Выжила, насколько я помню, всего одна пара счастливчиков, и та потом нашла свой конец в какой-то харчевне.
— Но, — поразился Альтвиг, — почему в городе просто не убрали? Можно похоронить павших… на худой конец — сжечь, и снова обосноваться поближе к выходу!
Повелитель посмотрел на него с сочувствием.
— Ты не улавливаешь сути, — пояснил он. — Высшие демоны не станут хоронить низших. Им все равно. Благородных шэльрэ не так уж много — гораздо меньше, чем Богов, — и в Аду места для них хватает. Заброшенный ярус тут не один, а те, что заселены, не заполнены. Большинство чистокровных демонов погибло во время войны с Небесами, а те, что выжили, не беспокоятся о глупостях вроде трупов.
— Ты прав, — согласился храмовник. — Не улавливаю. Причем абсолютно.
— Это доказывает, что ты — человек, а не шэльрэ, — пожал плечами седой. — Мы пришли. Возьми меня за руку и приготовься защищаться.
— Нет необходимости. — Из-за угла вышел всколоченный Шэтуаль. На его губах переливались бликами капли крови. — Я накрою вас куполом.
— Смотрите-ка, — сощурился Шейн. — Его светлость все-таки решил помочь.
Инкуб приподнял брови:
— Человеку в Нельноте не выжить — даже при наличии колдовского дара. Но если вы хотите попробовать…
— Не хотим, — открестился повелитель. — Проведите нас.
— Совсем другой разговор.
Незваных гостей Ада вновь захлестнул портал, но на этот раз он был куда мощнее и — что удивительно — мягче. Шэтуаль вынес своих спутников на неприметную улочку в тени балконов. Над крышами тут же зашуршали белые маховые перья, и тройка серафимов с воем впечаталась в полупрозрачный щит.
— Привет-привет! — инкуб дружелюбно им помахал. — Как дела? Я надеюсь, господина Рикартиата вы еще не убили?
Ответом для него послужил смех. Звенящий, радостный, пробирающий до костей. Серафимы веселились, пронизывая демона и людей равнодушными, пустыми взглядами.
Альтвиг, не говоря ни слова, бросился к центру города — туда, где небеса подпирала Башня.
— Рикартиат! — отчаянно звал он. — Рикартиат! Рик!
Шейн молча побежал за ним, а Шэтуаль позволил себе задержаться и вытереть рукавом кровь. Поведение шестикрылых тварей давало понять, что ландарского наследника, скорее всего, уже нет в живых. Значит, Амоильрэ выиграл, и оспаривать его победу бессмысленно.
Но храмовник такой рассудительности был лишен. Или нет: он ею обладал — до того, как встретил еретиков, до того, как осознал, что они стали его друзьями. И вот теперь он мчался по Нельноту — безжизненному, как одиннадцатый ярус, разве что без трупов на каждом шагу.
Первые лестничные пролеты центральной Башни покрывали вмятины и дыры. Серафимы разбили древний, наполненный колдовством камень, и вбили в него цепи — тяжелые, темные, способные удержать не то что одного человека — сотню людей. Неподвижный Рикартиат казался несуразно маленьким и хрупким для подобной доли железа.