***
Домой Сурин вернулась затемно. Специально полдороги шла пешком, чтобы оттянуть неизбежный разговор с дядей. Вымотанная размолвкой с О, девочка не была готова к ещё одной — гораздо более серьёзной и обидной. А в том, что говорить им с Чанёлем придётся, сомнений не было.
Взрослые устроены так, что могут простить себе любые косяки, но они никогда не закроют глаза на малейшие проступки детей. Придерутся к любым мелочам, извернутся невообразимым образом, лишь бы отбелить себя, а на младших повесить все грехи.
Сурин ещё долго стояла у ворот дома, не решаясь зайти во двор. Девочка видела, что в гостиной горел свет. Скорее всего дядя сидел перед телевизором и нервно поглядывал на часы. Или сочинял обличительную речь. А что? Сотрудников на работе воспитывает, теперь за племяшку возьмётся.
Изрядно замёрзнув и промокнув под внезапно начавшимся дождём, Сурин всё же толкнула скрипнувшую калитку и прошла по тропинке. Потопталась на крыльце и, набравшись смелости, зашла в дом.
Первое, что бросилось в глаза — это аккуратные женские сапожки, стоящие рядом со старыми кедами Сурин. Уже через секунду ноздрей девочки коснулся тошнотворно-фруктовый запах духов, и она услышала заливистый смех из гостиной. Нервно сглотнув, Ли стянула обувь и бросила на пуфик промокший плащ. Затаив дыхание, ухватилась за дверной косяк и испуганно заглянула в гостиную, ожидая увидеть всё, что угодно. Но даже так представшая картина выбила остатки воздуха из лёгких.
На диване, обложившись папками с документами и уткнувшись в ноутбук, сидел дядя в компании молодой брюнетки. Женщина мало походила на яркую красотку Рэй. Несомненно она была симпатичной, но без особой внешней броскости. Белая блузка была застёгнута на все пуговицы, а строгая чёрная юбка-карандаш надёжно прикрывала бёдра. Тёмные волосы были собраны в пучок, на носу сидели очки в изящной оправе. Минимум косметики лишь подчёркивал натуральную красоту женщины, сейчас с любопытством смотрящей на изумлённую Сурин.
— О, ты пришла? — заметивший её Чанёль натянуто улыбнулся. — Знакомься, это мой финансист Джунха. Джунха, это моя племянница Сурин.
— Здравствуй, — дружелюбно улыбнулась брюнетка, помахав девочке рукой.
Нахмурившись и не сказав ни слова, Ли поднялась по лестнице и нарочито громко хлопнула дверью своей комнаты. Она понимала, что ведёт себя глупо и совершенно по-детски, но её неимоверно раздражало, что дядя который раз нарушал собственные обещания. Ведь договорились же, что он не будет приводить в дом женщин. И тот факт, что эта Джунха только его коллега не служит оправданием. Сурин чувствовала, что дамочка не просто так сюда припёрлась с этими бумажками. Она точно имела виды на её дядю. И если Чанёлю была нужна жена, то Ли тётушка была совершенно без надобности.
Девочка уже умылась и переоделась в пижаму, когда нежданная гостья покинула их дом, а дядя соизволил прийти с разговором. Закутанная в одеяло, Сурин нехотя отложила книгу и исподлобья взглянула на мужчину, приоткрывшего дверь.
Дождавшись, когда тот пройдёт в комнату и сядет на краю кровати, она обиженно сложила руки на груди, давая понять, что готова выслушать всё, что Пак для неё приготовил.
— Почему ты так себя ведёшь?
— Тот же вопрос могу задать тебе, дядя!
Чанёль стиснул челюсти, чтобы не сорваться, и устало потёр виски.
— И что же тебя не устраивает?
— Многое. Например то, что ты вчера ушёл пить и ничего мне не сказал!
— А я обязан перед тобой отчитываться? — зло усмехнулся Чанёль. — Я взрослый мужчина и имею право на личную жизнь. Я и так из-за тебя почти не развлекаюсь! Я что, обязан сидеть в четырёх стенах возле тебя и во всём слушаться? Кто из нас взрослый, а кто ребёнок?
— Ты ребёнок! Безответственный и наглый! Я ждала тебя, волновалась, а ты даже не нашёл минутки, чтобы мне позвонить и успокоить! Я же просила тебя не пить!
— Да замолчи ты! — взорвался Пак и вскочил на ноги. — Почему я должен что-то делать? Это ты у меня в гостях и ты живёшь по моим правилам! Почему ты сбегаешь с уроков непонятно с кем и отключаешь телефон? Или это твоя жалкая месть за вчерашнее?
— Я всего лишь поступаю соответственно твоим поступкам! Возможно тогда ты поймёшь, что я чувствовала прошлой ночью!
Чанёль развёл руками и нервно прошёлся по комнате. Сурин же дрожала всем телом и сдерживала слёзы из последних сил. Больше всего на свете ей хотелось разрыдаться и спрятаться в тёмном уголке. Потому что это невыносимо, когда человек, ставший самым близким и родным, кричит на тебя с невероятной злобой во взгляде. Папа никогда себе такого не позволял, а Чанёль трясся от гнева, словно готов был обрушить на девочку град ударов.
— А что это было сейчас? В гостиной? Ты опозорила меня перед коллегой!
— Да ладно! Даже в мыслях не было! Вы коллеги? — язвительно усмехнулась Сурин, уже не имея сил себя остановить. — Обычно коллеги работают в офисе, а не хихикают дома над бумажками!
— Не твоё дело с кем и над чем я хихикаю! И будь добра, веди себя культурно с моими гостями, кто бы ими не являлся!
— А то что? — с вызовом крикнула Ли.
Чанёль порывисто подошёл к племяннице и грубо схватил пальцами за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Сурин не выдержала и всё же расплакалась, пытаясь отползти подальше, но пальцы держали крепко и надёжно.
— Отныне и навсегда ты живёшь по моим правилам. Никаких истерик, скандалов и неповиновения. Не пытайся ограничить меня в моей свободе, уважай моих гостей и в особенности меня самого.
— Уважение нужно заслужить!
— Замолчи! — заорал Пак, глядя как Сурин сжимается в комочек и затихает. — Если ты ещё хоть раз поднимешь на меня голос и посмеешь что-то требовать, то в тот же час отправишься обратно к бабке в деревню. Ты здесь никто, не забывай об этом!
Брезгливо отдёрнув руку, Чанёль вышел из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что стены задрожали. Спрыгнув с кровати, размазывая слёзы по щекам, Сурин подтащила тумбочку к двери и обесиленно осела по стене, прижав колени к груди. Теперь дяде придётся постараться, чтобы открыть дверь. А сейчас она успокоится и ещё и ножницами вооружится. Ли никому не позволит на себя кричать и обижать.
«Отправлю к бабке в деревню!» — пронеслось в голове, и девочку затрясло в беззвучных рыданиях. Всё рассыпалось и шло прахом. Не было семьи, не было заботливого дяди. Всё оказалось ложью. Обманчивой иллюзией, за которой пряталась пустота.
***
Вздрогнув, Сурин открыла глаза и поёжилась — она так и уснула на полу рядом с дверью, свернувшись в клубок. С трудом размяв затёкшие мышцы, девочка поднялась на дрожащих ногах и с тоской осмотрелась. Решение, к которому она пришла ночью, осталось неизменным. Напротив, Ли даже укрепилась в его правильности и необходимости.
Спокойно приняв душ и отогревшись под горячими струями, девочка высушила феном волосы и заплела тугую косичку. Надела старые джинсы и любимый серый свитер, а сверху накинула тёплую курточку, купленную пару лет назад отцом на местном рынке. Вытащила из-под кровати рюкзак, сложив в него минимум вещей и пару книг. Дорогой смартфон остался лежать на столе, а старенький мобильник перекочевал в карман куртки.
Улыбнувшись собственному отражению и помахав ему рукой, Сурин вышла в коридор. Судя по тишине в доме, Цзыань ещё не пришла, а Чанёль уже ушёл. Тем лучше.
Зашнуровав кеды и пересчитав мелочь в кошельке, девочка покинула ставший чужим дом и отправилась на автобусную остановку. Теперь осталось лишь добраться до вокзала и купить билет до их городка. И пусть катится этот Сеул ко всем чертям!
***
Автомобиль Чанёля стоял в стороне от шумной трассы, в небольшом тупике. Впрочем, оттуда открывался прекрасный вид на улицу, по которой несмотря на ранний час сновали толпы народу.
— Ну и? Тебе ничуть не стыдно? — выпуская в приоткрытое окно сигаретный дым, хмыкнул Ифань.
— А должно? Сурин вчера перегнула палку. Знаешь, я слишком стар, чтобы терпеть в сорок лет подростковые капризы!