— Что не так? — растерялась Ли, прикрыв острые грудки рукой.
— Всё не так! Зачем ты это делаешь? Ты хочешь, чтобы я покончил жизнь самоубийством?
— Да что ты такое говоришь?
— Я говорю, что не могу с этим жить! — разрывая лёгкие, кричал Чанёль. — Ты сводишь меня с ума! Ты забралась ко мне в мозги и точишь изнутри! Я не могу так, понимаешь? Мне проще затянуть петлю на шее, чем жить рядом с тобой!
— Чанёль, пожалуйста, послушай…
— Нет! — Мужчина заткнул уши, а Сурин упрямо подбежала к нему и попыталась обнять.
Взревев раненым зверем, он легко подхватил племянницу и потащил в глубину дома, к двери в конце коридора. Ли вначале не поняла, куда её несут, но когда догадалась, принялась отчаянно вырываться и кусаться.
— Хватит, я не хочу тебя видеть! Я должен побыть один!
Щёлкнув выключателем, Пак затолкнул упирающуюся девчонку в чулан и захлопнул дверь прежде, чем тощее тельце набросилось на него. В ужасе отойдя от содрогающейся от ударов тонкой перегородки, он закрыл глаза и сжал голову руками.
— Замолчи! — рявкнул он и умчался на второй этаж.
Поспешно стянув одежду, забрался под душ и принялся яростно намыливать тело, чтобы смыть с него запах разврата и юной невинной племянницы. Долго тёр член и яйца, не испытывая ни грамма возбуждения, а затем рухнул на дно кабины и обречённо разрыдался.
Это был тупик для них двоих. Так больше не могло продолжаться. Однажды он не выдержит и перешагнёт черту, к которой даже не имел права приближаться. И именно это станет концом всему. Чанёль не сможет жить с этим грузом, он уже сейчас сходит с ума. Он слишком слаб, чтобы противостоять искушению.
Подняв лицо к обжигающим струям воды, он дико закричал, так громко и отчаянно, что его вой наверняка был слышен даже на улице.
***
Устав биться в крепкую дверь, Сурин села на пол и прислушалась к звукам из глубины дома. Собственные всхлипы мешали разобрать, что происходило снаружи, поэтому девочка попыталась успокоиться. Здесь, в одиночестве и холоде, мысли стали неожиданно быстро вставать по местам.
Перерыв пару коробок, Ли отыскала тонкий, проеденный молью плед и закуталась в него по самый нос. Подняла взгляд к мигающей лампочке, свисающей на тонком шнуре, и прикрыла слезящиеся глаза.
Она полюбила Чанёля, в этом не было сомнений. Поэтому и видеть его мучения было тяжело. Их тянуло друг к другу словно магнитом, не взирая на нормы морали и собственные принципы. Двадцать лет разницы, кровное родство — для Сурин ничто не могло стать преградой. А вот для дяди всё обстояло гораздо серьёзнее.
Его слова о возможном самоубийстве всколыхнули душу девочки. Представив на минуту, что Чанёля нет, что он умер по её вине, она вновь разрыдалась, уткнувшись носом в пропахшую пылью ткань.
Нет, она не могла этого допустить. Она хотела видеть дядю живым и счастливым! И если он не верил, что может стать таковым рядом с Сурин, то… хватило бы ей смелости позволить Чанёлю быть рядом с другой женщиной?
Услышав наверху нечеловеческий крик и грохот, Ли насмерть перепугалась и вновь подскочила к двери. Она громко звала дядю, не веря, что самое страшное уже случилось. Вот только как бы она ни билась, как бы ни кричала, наверху больше не раздавалось ни шороха.
Представив, что Чанёль качается в собственноручно сделанной петле или лежит на полу в луже крови, ноги Сурин подкосились, и она упала, разбив коленки, но даже не обратила на это внимания.
Перед глазами всё плыло, ком в горле разросся и мешал сделать полноценный вдох, а затем щелчок и наступила темнота.
***
Услышав тихие шаги, Сурин с трудом разлепила слипшиеся от слёз ресницы. Она до сих пор лежала на полу чулана — продрогшая, зарёванная и несчастная. Лампочка всё так же подмигивала, но из-за отсутствия окон нельзя было сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Ли потеряла чувства.
Девочка накинула на плечи плед и затаила дыхание, прекрасно слыша, как щёлкает, проворачиваясь, замок. Дверь скрипнула, и в потоке дневного света Сурин не сразу разглядела силуэт. Но когда глаза привыкли к слепящему сиянию, Ли не сдержала облегчённого вздоха — перед ней стоял Чанёль. Живой, только осунувшийся и с перебинтованным запястьем, на котором виднелись засохшие капли крови.
— Я не смог, — прошептал он, опустившись на колени.
Сурин подползла к нему и повисла на шее, облегчённо плача и целуя спрятанное под футболкой плечо. Не хотелось думать, что она едва не стала причиной смерти любимого, но ещё больше девочка боялась, что эта попытка повторится.
— Почему? Зачем? Неужели тебе так плохо со мной? — крепко держась за мужчину, спросила она.
— Моя любовь к тебе меня убивает, — откровенно признался Чанёль, растирая собственные опухшие покрасневшие глаза. — У меня едет крыша, Сурин. Я так не могу…
— Тогда… тогда… — задыхаясь, Ли уткнулась в висок мужчины, не решаясь произнести вслух мысль, к которой шла всю ночь.
— Что? Что ты говоришь, милая?
— Тогда давай сделаем вид, что ничего не было, — наконец выдохнула девочка. — Словно мы не целовались, не касались друг друга. Дядя и племянница. И ничего больше. Пожалуйста, встречайся с Джунхой, только не отдавай меня в приют и… не делай так больше.
Тонкие пальцы легко коснулись порезанного накануне запястья. Сказала — и стало проще. Так лучше, так правильнее.
— Мы уже пытались.
— Давай попробуем ещё раз.
Чанёль порывисто притянул к себе племянницу и крепко зажмурился, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы.
***
Сурин продрогла до костей, пока дожидалась звонка с последнего урока под первым в этом году снегопадом. Белая крошка сыпалась с неба и тут же таяла — в глубоких лужах, на плечах людей, на крышах автомобилей и домов. Было не холодно, но предчувствие зимы всё равно висело в воздухе, да и свинцовое небо без малейшего намёка на солнце не добавляло хорошего настроения.
Услышав звонок, Ли облегчённо вздохнула и заняла наблюдательный пункт рядом с крыльцом. Спустя пару минут из школы начали выбегать счастливые ученики, радующиеся пятнице, снегу, свободе. Боясь пропустить среди разноцветных шапок и курток единственно нужные, Сурин упрямо щурила глаза и вставала на носочки, чтобы лучше видеть.
— Сехун! — увидев парня в ярко-красной куртке, она счастливо подпрыгнула и замахала рукой.
Поправив сползшую на глаза шапку с помпоном, она поморщилась — только что замеченный О куда-то исчез, смешавшись с пёстрой толпой. И какова же была радость, когда друг вырос прямо перед ней, но не один, а с симпатичной девочкой, держащей его за руку.
— Привет! — выдохнула Ли и улыбнулась незнакомке.
— Что ты здесь делаешь? — прогудел в обмотанный вокруг шеи шарф Сехун.
— Пришла тебя проведать. Не рад? — робко предположила Сурин.
Она и не надеялась, что парень будет скакать от счастья, когда увидит её рядом со школой. Они не созванивались в последнее время, не интересовались жизнью друг друга, а тут нежданная встреча. Такой финт кого угодно поставит в тупик.
— Познакомься, это моя знакомая из старой школы Ли Сурин, — с нежностью взглянув на свою спутницу, улыбнулся парень. — А это моя девушка Ким Сола.
— Очень приятно, — поздоровалась Сола, приветливо помахав рукой.
Сурин внимательно её рассмотрела — миниатюрная, небольшого роста, с двумя хвостиками, торчащими из-под меховой шапки. Совсем не похожа на пленительную красотку Мину, но по-своему хороша. Было в Соле что-то искреннее и простое. Она крепко держалась за руку Сехуна, но смотрела на Сурин без превосходства и ревности, лишь с лёгким любопытством.
— Не знала, что у тебя появилась подружка, да ещё и такая красивая, — рассмеялась Ли.
— Зачем ты пришла? — спросил О, когда молчание до неприличия затянулось.
— Просто хотела увидеть. Я не вовремя?
Помедлив, Сола выдернула ладошку из руки Сехуна и обернулась на стайку девчонок, щебечущих о чём-то неподалёку.
— Вы пока поговорите, а я с подружками попрощаюсь!
Оставшись наедине, Сурин смущённо опустила голову и взглянула на свои ботинки — грязные и мокрые от снега. Напротив возвышались кеды Сехуна, в которых он когда-то приходил на их встречу в парке. Как же давно и недавно это было, с ума сойти.