Ли Сурин теперь была не такой, как все. Она выделялась, в одно мгновение став центром внимания. И девчонка смела игнорировать их, чем раззадоривала ещё больше. И учителя, вместо того, чтобы осадить зарвавшихся учеников, к концу дня начавших открыто смеяться над «лысой уродкой», сами брезгливо смотрели в сторону ученицы.
Сурин старалась не показывать виду, но её пальцы, сжимающие ручку, предательски дрожали, а строчки на тетрадном листе выходили кривыми и неразборчивыми. Девочка словно бы вернулась на пару месяцев назад, когда только оказалась в этой школе. В красках вспомнилось, как её травили ученики с подачи О, обзывая деревенщиной и насмехаясь над одеждой, пропахшей навозом. Это потом, когда она стала хорошо общаться с Сехуном, недоброжелатели утихли, а сейчас вновь активизировались, словно пытались наверстать упущенное. Они ведь никогда не принимали её в свой круг и всё время считали чужой.
Сейчас у Сурин не было ни друзей, ни защитника, никого. Она была всего лишь лысой зажатой девочкой, даже не представляющей, к чему приведёт её отчаянный поступок привлечь внимание дяди. Наложилось одно на другое — многодневный игнор со стороны учеников, тихий характер Сурин, отсутствие людей, способных за неё заступиться, и вызывающая отвращение внешность.
Буря разразилась после уроков. Ли задержал учитель химии, выбирая для неё тему доклада на ближайший урок. Поэтому когда Сурин вышла в коридор, тот успел окончательно опустеть.
Не заметив прятавшихся за углом подростков, девочка решила зайти в туалет перед уходом и отчаянно взвизгнула, когда её схватили за локти и затащили в мужской отсек.
— Ты же теперь парень, так что тебе сюда ходить надо, — в открытую смеялись одноклассники, закрыв широкими спинами выход.
— Выпустите меня! — потребовала Ли, но её грубо оттолкнули назад.
— Что? Некого позвать на помощь? Где твой защитничек Сехун? — изгалялись подростки. — Я слышал, что у него новая девчонка. Правильно, кто захочет с лысаком встречаться?
Их было трое, и они гоготали мерзко и противно. Одного Сурин знала хорошо — он тоже ходил в плавательную секцию и когда-то дружил с О.
— Пришло время тебя наказать, поняла? — Один из парней вышел вперёд. — Это ведь из-за тебя исключили Минсока и Оми? Нам они, конечно, не друзья, но мы должны отстоять их честь! Ведь мы их знали дольше, чем тебя, деревенщину!
— Для начала предлагаю проверить, что у неё в трусах? Может она реально стала парнем? — предложил тот самый дружок Сехуна. — Держите руки, а я юбку задеру.
— Что? — Сурин задохнулась от возмущения и страха и, зажмурившись, отчаянно закричала.
Парни накинулись на неё всей кучей и повалили на пол. Кто-то заткнул ладонью рот, другой ударил затылком о кафельный пол, из-за чего на пару секунд перед глазами всё потемнело. А чужие руки, воспользовавшись замешательством жертвы, принялись задирать юбку и стягивать тёплые колготки.
Сурин отчаянно трепыхалась, глотая солёные слёзы, но силы заведомо были неравны. И когда её практически раздели, дверь туалета с треском распахнулась и на пороге показался запыхавшийся тренер Ким.
— Вы что тут устроили? — заорал он, расшвыривая перепуганных мальчишек за шкирки. — Совсем сдурели, идиоты?!
— Да мы шутили, учитель! — блеяли парни, пока Сурин, забившись в угол и одёргивая юбку, надсадно рыдала.
— Живо проваливайте отсюда, а завтра утром придёте вместе с родителями! Я вам это с рук не спущу, уяснили?! — вопил Чонин, выкинув учеников за дверь туалета. — Пошли вон!
Девочка замерла, когда тренер сел перед ней на корточки и горько покачал головой.
— Извини, что не пришёл раньше. Я случайно услышал твой крик и сразу прибежал сюда.
— Спасибо! — задыхаясь от слёз, искренне поблагодарила Сурин.
— Они успели что-то сделать?
Ли отрицательно помотала головой.
— Пойдём, я отвезу тебя домой.
— Не стоит…
— Идём же, — твёрдо повторил Ким, и девочка не решилась с ним спорить.
***
Хоть Чанёль и старался сосредоточиться на работе, у него это выходило из рук вон плохо. Раздражало всё — несвежие идеи дизайнеров, кривые статьи, полностью заваленная фотосессия с одним из айдолов. Пак весь день занимался тем, что разносил работников и строчил гневные письма, так что к вечеру все сотрудники предпочитали тихо сидеть в кабинетах, сосредоточившись на выполнении новых заданий.
И стоило Паку немного успокоиться, как он испытал новый виток раздражения при виде поскрёбшейся в кабинет Джунхи.
— Я сварила кофе для тебя. — Девушка поставила перед ним чашку и поцеловала колючую от щетины щёку. — Как ты себя чувствуешь?
— Всё хорошо, работаю, — не отрывая взгляда от монитора, пробормотал мужчина.
Джунха не поняла или не захотела понять намёка. Напротив, встала за спиной Чанёля и принялась разминать его напряжённые плечи.
— Знаешь, на меня все смотрят так осуждающе. Ну, как будто я всех обманываю. Словно чувства к обеспеченному мужчине не могут быть искренними! Даже если бы ты был обыкновенным дизайнером, я всё равно бы любила тебя, Чанёль!
Девушка попыталась обнять Пака, но тот словно окаменел, а его пальцы так и застыли в паре сантиметров над клавиатурой. Понимая, что что-то идёт не так, Джунха отстранилась и заглянула в остекленевшие глаза мужчины.
— Предлагаешь разогнать сотрудников только за то, что они завистливо на тебя косятся? — холодно поинтересовался Чанёль. — Прости, сладкая, но мне проще попросить тебя найти новую работу. С точки зрения бизнеса — это будет куда правильнее, чем полностью обновлять штат.
— Я не вовремя, да? — спокойно кивнула Джунха. — Хорошо, я тогда пойду. Мне надо ещё с договором поработать.
Девушка вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, а Чанёль раздражённо смахнул со стола папки с документами. Нет, определённо, со всем этим нужно было что-то делать!
***
Чонин отвёз Сурин домой, ещё раз спросив всё ли в порядке и улыбнувшись на прощание. Девочка была ему благодарна — за отсутствие вопросов, противных изучающих взглядов и усмешки в голосе. То ли тренер был прекрасным актёром, то ли действительно не считал лысую черепушку девочки предметом для насмешек и бурных обсуждений.
Уже в своей комнате Ли нашла под завалами тетрадок и учебников помятый парик. Расправила спутанные пряди, надела на голову и долго смотрела на себя в зеркало, обливаясь слезами — из отражения на неё вновь упрямо смотрела Еын.
Сурин не понимала, что ей делать — вновь превратиться в мёртвую возлюблённую Чанёля, прогнуться под классом, придя завтра в парике, снова став такой, как все; или упрямиться до конца, собирая на свою бедную голову шишки, унижения и ядовитые насмешки, но оставаясь при этом полной противоположностью матери.
Зашвырнув парик в угол комнаты, девочка прошлась по дому, но тот оказался пуст. На кухне, заботливо накрытый салфеткой, стоял ужин, приготовленный Цзыань. Выглядело вкусно, но Сурин не хотела есть в одиночестве. Она ждала дядю, а того всё не было, хотя рабочий день давно закончился.
Поднявшись наверх, Ли заперлась в ванной комнате, разделась и забралась под душ. Долго тёрла тело, отмывая прикосновения придурков из школы, скребла лысую голову, срывая коросты с царапин и вновь заставляя их кровить и зудеть от горячей воды. А затем опустилась на дно ванной и долго плакала, уткнувшись носом в прижатые к груди колени.
Чанёль не придёт. Это было ясно. Наверняка ушёл ночевать к ненаглядной Джунхе, а может и насовсем к ней переберётся, лишь бы подальше от мерзкой племянницы. Ли плохо представляла, что с ней станет, если это действительно случится. Наверное, тогда не останется смысла жить. Если подумать, то пусть лучше Чанёль так и остаётся навсегда просто дядей, лишь будет рядом, ведь находиться вдали от него подобно смерти.
За шумом воды, собственных всхлипов, Сурин не услышала стука в дверь, поэтому когда та с треском распахнулась, сорванная с петель, испуганно вздрогнула и подняла взгляд на ворвавшегося в комнату дядю.
Отодвинув шторку, он увидел бледную Сурин, испачканную в крови, и внутри что-то перемкнуло. Чанёль не помнил, как схватил девочку на руки, перетащил на кровать и долго рассматривал вены, игнорируя попытки племянницы докричаться до него.