— Значит я для него не больше, чем возможность показать, насколько он крут и идеален?
— Ребёнок, а ну посмотри на меня! Чанёль любит тебя, и это факт! Он с самого утра торчит в ресторане и всё организовывает. И ты представляешь его разочарование, если ты не придёшь и не поздравишь? Ты для Чанёля самый дорогой и долгожданный гость. И ему очень важна твоя поддержка.
— Это он подослал тебя, да?
— Он попросил меня присмотреть за тобой, потому что сам уехал по делам. Я не знаю почему, но ему сложно общаться с тобой. Чанёль не умеет быть терпеливым и понимающим, у него нет опыта общения с детьми. Поэтому ему трудно выражать свои чувства. Но он действительно очень переживает за тебя и хочет, чтобы ты там была. Пожалуйста, не подводи и не разочаровывай своего дядю. Не порти ему этот праздник.
Сурин нахмурилась и упрямо отвернулась. Ифань не торопил её с ответом, молча уплетая торт и поглядывая в окно. И почти не удивился, когда девочка вздохнула и нехотя кивнула, ответив слабой улыбкой на его — ослепительно-счастливую.
***
Автомобиль Ифаня подъехал к роскошному ресторану, когда праздник уже начался. С трудом отыскав свободное место на парковке, мужчина заглушил мотор и взглянул на взволнованную девочку, нерешительно мнущую парик в руках. Тощая и нескладная, она смотрелась странно в безусловно красивом платье. Болезненная худоба была словно выставлена напоказ, а лысая голова ещё сильнее усугубляла положение.
Сам Ифань был одет в абсолютно дурацкий золотистый пиджак, оказавшийся узким в плечах, и уже строчил пятую по счёту смску Чанёлю, убеждая его в том, что они подъехали и скоро поднимутся в зал.
Ву не хотел ни торопить, ни давить на девочку. Более того, сейчас он уже не был столь уверен в необходимости её присутствия на празднике. Она была на нём чужой, совершенно не подходящей и не вписывающейся в принятые рамки. И если бы Сурин попросила его развернуться и поехать обратно домой, мужчина бы и слова против не сказал.
— Я не хочу его надевать, — вместо этого произнесла девочка.
— Ты уверена?
— Да, — кивнула она, аккуратно положив парик обратно в пакет.
Выйдя из машины, они направились к стеклянным дверям. Было темно, с неба падали крупные хлопья снега, и припаркованные дорогие автомобили отливали сияющими бликами фонарей. На крыльце толпились гости, между ними мелькали швейцары, и лысая Сурин, боязливо жмущаяся к Ифаню и кутающаяся в пальто, казалась инопланетянином на этом празднике жизни.
Не успели они зайти в ярко освещённый холл, как их тут же окружили приглашённые журналисты, принявшись щёлкать затворами камер и жадно ловить в объектив нелепую лысую девочку. Ву уверенно снял с зажатой Сурин верхнюю одежду и сдал в гардероб, после чего подвёл к специально обустроенному подиуму, где их уже поджидал репортёр.
— Добрый вечер, господин Ву! — заискивающе улыбнулся уже немолодой журналист с микрофоном в руке. — А кто же ваша прекрасная спутница? Познакомьте нас, прошу!
— Это племянница нашего уважаемого именинника — Ли Сурин! — громогласно объявил мужчина.
Собравшиеся журналисты на мгновение застыли, шокировано разглядывая странного подростка перед собой, вжавшего голову в плечи и готового разреветься. Они не догадывались, что даже присутствие Ифаня, ободряюще приобнимающего за плечи, ничуть не успокаивало нервничающую Сурин.
— Простите, но почему вы лысая? — Журналист прищурился, прекрасно слыша насмешливый шёпот коллег за своей спиной.
— А что в этом такого? — робко произнесла Ли, едва не плача. — Женщины имеют такое же право самовыражаться, как и мужчины. И я поддерживаю их в этом решении!
— То есть вы считаете это нормально — быть лысой для молоденькой девушки?
— А вы сейчас пытаетесь ущемить права женщин, запрещая им быть такими, какими они хотят быть? — тихо, но твёрдо выдохнула Сурин.
И она совсем не ожидала, что спустя мгновение перед ней вырастет широкая спина дяди, надёжно закрывшая её от репортёров. Чанёль что-то коротко процедил сквозь зубы и отвёл дрожащую племянницу в коридор, оставив Ифаня на растерзание журналистам. Сурин покорно шагала за мужчиной, пока тот не завёл её в пустующую подсобку и не закрыл на замок дверь.
Обессиленно опустившись на скрипнувший стул, он поднял на девочку полный боли взгляд и потянул к себе за тонкое запястье. Ли послушно села к нему на колени и уткнулась носом в горячую, чуть колючую от щетины щёку. Чанёль гладил её по вздрагивающей спине, пытаясь согреть и успокоить, и Сурин была несказанно рада этой долгожданной выстраданной ласке.
— Я говорил Джунхе, что ни к чему тащить сюда журналистов, но она посчитала, будто те смогут осветить событие в прессе. Глупости всё это. Но в зале их не будет, не переживай, — чмокнув племянницу в висок, пообещал мужчина. — Они тебя обидели?
— Нет, — помотала головой Сурин. — Ты не обиделся на меня?
— За это? — Чанёль провёл ладонью по лысой голове, вызвав мурашки на коже девочки. — Ты очень красивая и нежная, и все в этом сегодня убедятся. Но если хочешь, то я могу отвезти тебя домой…
— Нет, сегодня твой праздник! С днём рождения! — Ли отстранилась и тепло улыбнулась. — Я приготовила для тебя подарок, но он остался дома.
— Ты — мой лучший подарок, — рассмеялся Пак, вновь приласкав племянницу.
— А почему ты не в золотом костюме?
— Потому что я изначально был против этого маскарада. В следующий раз сам всё буду организовывать!
Сурин окинула оценивающим взглядом мужчину, облачённого в чёрные рубашку и костюм, и восхищённо цокнула языком — Чанёль был совершенен и совсем не тянул на пресловутые тридцать семь. И его красоту совсем незачем было подчёркивать безвкусным золотым костюмом. Странно, что Джунха сама этого не понимала.
— Можно я поцелую тебя? — прошептала девочка, смутившись своей дерзкой просьбы.
— Как? — чуть сильнее сжав ладони на талии племянницы, уточнил мужчина.
— Как тебе захочется.
Чанёль с трудом сглотнул и покосился на дверь, словно опасался, что за ними могут наблюдать. Грудь сдавило от тянущего предчувствия, и Сурин закрыла глаза, слегка подавшись вперёд.
Вначале она ощутила горячую ладонь на своей щеке и коротко выдохнула, облизнув губы. А затем ощутила невесомый поцелуй в переносицу. Чужой рот опалил подбородок влажным дыханием, язык лизнул ключицы, пальцы спустились к напряжённым бёдрам, слегка царапая бледную кожу.
Сурин было страшно открывать глаза — ей казалось, что она играет с огнём, и Чанёль и есть обжигающее пламя. Опасное, манящее, убийственное для робкого мотылька, коим она и являлась.
Да если бы он только захотел, то она бы отдалась ему прямо здесь — на пыльном полу, между ящиками с вином и шампанским. Покорно задрала пышную юбку, раздвинула ноги и сомкнула губы, чтобы наружу не вырвалось ни звука.
Занятая своими мыслями, Сурин даже не заметила, что Чанёль поцеловал её в губы. Распахнув ресницы и увидев вблизи тяжело дышащего мужчину, девочка довольно закатила глаза и приоткрыла губы, впуская чужой, жадный до ласк, язык.
— Только сегодня! — шептал Чанёль, пока его ладони, забравшиеся под юбку, жадно оглаживали девичьи ягодицы. — Сурин, что мы делаем?
— Всё хорошо! Сегодня твой день рождения, и всё можно! — боясь, что мужчина одумается, настаивала девочка, потираясь о его бёдра и тихо постанывая.
— Блять, я же клялся себе…
— Только один разочек, пожалуйста, — умоляла Сурин, нащупав чужую ладонь и показывая, как именно просит себя приласкать.