— Ну что, как вам здесь? Нравится? — Улыбающаяся Джунха с бокалом шампанского в руке, подошла к их столику и обвела взглядом помещение.
— Слишком темно, — пожаловалась Цзыань. — И мясо плохо прожарили. Но ничего, я для вас запекла индейку, пальчики оближете!
— А тебе здесь как? — обратилась к Сурин Джунха.
Ли молча пожала плечами и отвернулась, давая понять, что разговор исчерпан.
Квон, постояв немного, скомкано откланялась и вновь смешалась с толпой гостей. Те явно не обращали внимания на отсутствие Чанёля — танцевали, обменивались впечатлениями и предвкушающе обсуждали грядущее шоу с полуголыми танцорами обоих полов.
Впрочем, когда волна шепотков пронеслась по рядам приглашённых, Сурин насторожилась и подняла голову, тут же заметив улыбающегося Чанёля, шагающего прямиком к сцене. Ифань остался стоять в толпе, прихватив у пробегающей мимо официантки бокал шампанского.
Поднявшись из-за стола, девочка подошла ближе и вгляделась в невозмутимое лицо мужчины. По чуть влажным щекам и кончикам волос было понятно, что Чанёль недавно умывался. Слегка распухший нос был отмыт от крови, и подвыпившим гостям явно не было дела до подобной мелочи.
Заняв место за микрофоном, мужчина улыбнулся и поклонился, вызвав бурные овации.
— Я ещё раз хочу поприветствовать всех гостей, собравшихся здесь! — Переждав новую бурю аплодисментов, Чанёль продолжил: — Друзья, я действительно рад вас видеть! Если честно, то в моём возрасте подобные праздники уже не вызывают особой радости, но благодаря бесценной Квон Джунхе моё мнение изменилось. Эта потрясающая девушка организовала данный вечер, переложив на свои плечи все заботы!
Сурин непонимающе нахмурилась и покосилась на стоящую в паре метров счастливую Джунху. Казалось, что женщина была готова лопнуть от гордости, а стразы на её коктейльном платье засияли ещё ярче.
— И поэтому сегодня я хотел бы сделать важное объявление для вас, мои друзья! — Чанёль улыбнулся, крепко обхватив стойку микрофона. — Я хочу официально объявить, что мы с Джунхой пара!
Зал разразился бурными аплодисментами, Джунха закрыла ладошкой рот, пока то ли подруги, то ли коллеги, обнимали её со всех сторон и пьяно хихикали.
— И я хочу предложить тебе переехать ко мне и попробовать жить вместе! Сразу предупреждаю, я очень сложный в быту человек, не сбеги от меня на следующий же день!
Пак спрыгнул со сцены и, разогнав подружек одним своим видом, заключил Джунху в объятия и страстно поцеловал на глазах у всех. Сурин смотрела на всё это остекленевшим взглядом, не замечая бегущих по щекам слёз, оттеснённая воодушевлённой толпой к самой стене. Происходящее не укладывалось у неё в голове, тошнота подступала близко к горлу, а от ненависти темнело в глазах.
И каково же было удивление Ли, когда она столкнулась с таким же взглядом, пропитанным злобой и яростью. И этот взгляд принадлежал Рэй.
***
Домой добирались втроём. Джунха и Сурин ехали на заднем сиденье такси, в то время как Чанёль расположился на переднем рядом с водителем. Подвыпившая Квон счастливо куталась в шубку, а Ли мысленно решала, кого убить первым — любовницу дяди, так некстати ворвавшуюся в их жизнь, или мужичка за рулём, в открытую пялившегося на её лысую голову.
Сурин сдержала слово и не устроила истерики в ресторане, хотя её так и подмывало публично придушить Джунху или хотя бы выплеснуть в её довольную рожу бокал шампанского. Но ради Чанёля она готова была проглотить обиду и быть хорошей девочкой. Ведь как бы она ни ненавидела его любовницу, дядю она любила гораздо больше.
Вот только переступив порог дома, Сурин решила высказать всё, что в ней накопилось. Поэтому, сняв обувь и пальто, она прошла в гостиную и села на диван, терпеливо ожидая, когда новоиспечённая парочка зайдёт следом.
— И как это понимать? — холодно поинтересовалась Сурин, не сводя с мужчины испытующего взгляда. — Почему со мной никто не посоветовался, м? Я же тоже здесь живу и имею право голоса.
— Да ладно тебе. Джунха и так практически у нас жила, и во избежание ненужных слухов я и сделал официальное заявление, — спокойно ответил Чанёль, доставая из бара бутылку виски. — Выпьешь со мной?
Квон кивнула и присела в кресло, с опаской глядя на трясущуюся от злости Сурин.
— А я не хочу, чтобы она с нами жила. Почему я должна мириться с её присутствием и подстраиваться под её желания?
— Милая, не говори о Джунхе так, словно её здесь нет, — вкрадчиво предупредил Пак, разливая по стаканам алкоголь.
— А для меня она всегда будет пустым местом! Что, дорвалась до дядиных денег и строишь из себя милую дамочку? Небось только и мечтаешь, что выскочить за него замуж и отхватить половину состояния!
— Сурин, людей любят не за деньги. Ты поймёшь это, когда вырастешь, — не поднимая глаз, произнесла Джунха.
— Вот, ты видишь? Она уже начинает учить меня, хотя я не просила её советов! — не сдерживаясь, кричала Ли. — Выгони её, пожалуйста! Пусть она катится к себе и никогда к нам не приходит!
— Сурин, мы уже обсуждали это раньше! Мне нравится Джунха, и ты обещала не мешать мне устраивать свою жизнь!
— Выбирай — либо я, либо она.
Чанёль с грохотом поставил бутылку на стол и, пройдя мимо вскочившей на ноги племянницы, опустился на ручку кресла, где сидела взволнованная Джунха. Вручив ей стакан, он поднял взгляд на Сурин и тяжело вздохнул.
— Мне просто интересно, если я выберу Джунху, то что ты сделаешь?
Девочка устало кивнула и отступила назад. В её голове просто не укладывалось, как такое возможно — несколько часов назад Чанёль исступлённо ласкал её и готов был стать первым мужчиной, а сейчас казался настолько холодным, что хотелось упасть замертво, лишь бы не чувствовать на себе этого равнодушного взгляда.
Пак почти не удивился, когда Сурин молча умчалась наверх и от души хлопнула дверью собственной комнаты. Сидящая рядом Джунха ободряюще сжала его ладонь и слабо улыбнулась.
И глядя в глаза девушки, чувствуя её тепло, Чанёль начинал верить в то, что в казавшихся вначале жестокими словах Ифаня, был смысл.
«Будь сильным!» — говорил он.
«Разруби всё то, что тебя связывает с Сурин. Да, будет больно. Да, страшно. Но если не сделаешь этого сейчас, то будет уже поздно».
«Нужно действовать решительно. Отталкивай её как можно резче и больнее. Лучше быстрая боль, чем медленная, растянутая во времени».
«Пойми, у вас не получится нормальных отношений. Вы будете вынуждены вечно прятаться и хранить свои чувства в секрете».
«Ты любишь не Сурин, а Еын, которую в ней видишь. А малышка, скорее всего, просто запуталась в себе».
«Джунха сделает тебя счастливым. Она станет хорошей женой, подарит тебе детей. И всё встанет на свои места».
— И всё встанет на свои места, — словно мантру повторил Чанёль, целуя горячий лоб Джунхи.
***
Сурин плохо соображала на уроках, клевала носом, за что не раз получила выговоры. Не объяснять же учителям, что за все выходные она почти не сомкнула глаз — металась в собственной комнате, словно загнанный в клетку зверёк, совершая только ночные вылазки на кухню, когда голод становился невыносимым.
Ли боялась столкнуться с новой законной жительницей их дома. Не потому, что ей было стыдно за своё поведение, а потому что могла не сдержаться и спустить эту суку вниз по лестнице.
Девочка видела в окно, как парочка уехала куда-то на следующий день, вернувшись через несколько часов с парой чемоданов, забитых вещами. А ночью, вытащив из холодильника остатки той самой индейки, с недовольством заметила дурацкую розовую кружку, стоящую на тумбочке.
Сурин надеялась, что личико Джунхи исказилось в гневе, когда утром она нашла свою чашку в мусорном ведре, а из сапожек вылила полбутылки оливкового масла.