— Уже нажаловались? — шумно перелистнув страницу, равнодушно поинтересовалась Ли.
— Может, объяснишь, что происходит?
— А может, ты начнёшь хоть иногда обращать на меня внимание? Возможно, тогда ты будешь узнавать о моих прогулах не от учителей, а от меня самой. — Сурин положила книгу на живот и прищурилась. — Я ведь даже не делала вид, что хожу в школу. Тупо не выходила из комнаты. И вам никому не было до этого дела.
— Я много работаю.
— Я знаю.
Чанёль молча наблюдал за девочкой, свернувшейся клубком, и не решался ни выйти, ни подойти ближе. Ему вообще было страшно делать хоть что-то — казалось, что любое слово или касание могут вызвать новый конфликт, а мужчине меньше всего хотелось стать участником очередного скандала.
— Давай поговорим. Ты можешь мне доверять, — предпринял робкую попытку Пак.
— После того, как ты меня избил?
— Боже, Су, это не было избиением! — возмутился Чанёль. — Хорошо, извини, что поднял на тебя руку. Я действительно этого не хотел!
Девочка даже не пошевелилась, продолжив смотреть в стену и крепко обхватив себя руками. Если приглядеться, то можно было заметить, как мелко её трясло. То ли от нервов, то ли действительно заболела — Чанёль не знал. Он вообще ничего не знал, потому и топтался у двери, проклиная тот момент, когда Чжесок умер, свалив на его неподготовленные плечи заботу о дочери. Зачем Пак во всё это ввязался? Разве он обязан был это делать?
— У меня нет друзей, понимаешь? — неожиданно заговорила Сурин, проглатывая окончания слов. — Мне не с кем поговорить по душам, некому рассказать о своих проблемах. Мне даже погулять не с кем! От меня все уходят, все отворачиваются. Наверное, Сехун был прав, когда назвал меня эгоисткой. Я только требую любви и ничего не даю взамен.
— А Сехун больше не хочет быть твоим другом? — нахмурился мужчина, подходя чуть ближе к кровати, на которой лежала Ли.
— У него другая жизнь. Он нашёл девушку, завёл новых друзей. Ему больше неинтересно со мной.
— Малышка, у тебя ещё всё впереди. Ты обязательно встретишь настоящих друзей, которые непременно поймут тебя и поддержат.
Матрас прогнулся под весом Чанёля, и уже в следующую секунду Сурин расслабилась, позволив дяде обнять себя и прижаться максимально близко. Мужчина осторожно гладил её по затылку, сжимал дрожащие плечи и понимал, что совершенно не умеет успокаивать девушек и находить нужные слова.
— Я не хочу идти в школу, потому что надо мной все смеются и издеваются. Они считают меня уродкой. И учителя их поддерживают в этом, — жаловалась Ли, растирая бегущие по щекам слёзы. — Со мной никто не разговаривает, только гадости делают — то куртку в меле испачкают, то толкнут на перемене. Я даже в туалет боюсь заходить!
— Малыш, хочешь переведём тебя в другую школу? — неожиданно предложил Чанёль. — Или хочешь учиться в другой стране? Япония, Китай, Англия, США — благодаря моим связям я смогу устроить тебя в иностранную школу, а впоследствии и в университет. Выучишься на журналиста, как ты и хотела, и будешь работать в моей редакции.
— Не лги. — Сурин обернулась и пристально взглянула на дядю. — Хочешь избавиться от меня? Вот только я никуда не уеду, потому что люблю тебя.
Вновь свернувшись в объятиях мужчины, Ли закрыла глаза и попыталась уснуть, нарочито проигнорировав огорчённый вздох за спиной. Пусть Пак не старается выкинуть племянницу из своей жизни — это бесполезно. Сурин просто умрёт вдали от него.
— Это правда, что меня пригласили на фотосессию? — уже сквозь сон спросила девушка.
— Это тебе Рэй наболтала? — недовольно раздалось из-за спины. — Я не буду против, если ты решишь сняться для журнала. Ты, главное, сама для себя реши — хочешь ли ты, чтобы на тебя в таком виде смотрела вся страна. Человек должен гордиться своей внешностью только тогда, когда искренно ей доволен. Если ты не чувствуешь похожего, но решишься сделать эти фото, то счастливее не станешь. Ты понимаешь о чём я говорю?
— Понимаю, — выдохнула Сурин, окончательно засыпая.
***
— Ты уверена? — Чонин так и застыл у кромки бассейна, рискуя рухнуть в воду от любого неосторожного движения.
— Уверена, мне надо сосредоточиться на учёбе, — серьёзно кивнула Сурин, стараясь не прятать взгляд.
— Но ты делаешь большие успехи в плавании. Через пару месяцев я мог бы выставить тебя на соревнования…
— Извините, но мне пора идти. До свидания!
Девушка едва ли не выбегала из здания, с головой ныряя в пелену мокрого тяжёлого снега. Ну почему тренер Ким не понимал очевидных вещей и не желал прислушиваться к всё сильнее разрастающимся сплетням?
Сегодня, в первый учебный день после «больничного», Сурин услышала такое, от чего ей хотелось взять в руки биту и разбить головы всем тем, кто распускал подобные слухи, очерняя не столько её, сколько имя учителя.
— Серьёзно, Сурин была в клинике и делала аборт! Кто-то из парней видел, как Чонин её трахал в раздевалке, не просто же так она к нему в бассейн таскалась, — сплетничали девчонки перед зеркалом, пока Ли бесшумно сидела в кабинке, боясь пропустить хоть слово.
— Да ладно? У тренера фетиш на лысых уродок? Как у него встал-то? — захохотали подружки, даже не предполагая, что объект обсуждения задыхался от слёз за стенкой.
Это было настолько мерзко и унизительно, что Сурин впервые задумалась о массовом убийстве. Найти бы где автомат, завалиться в столовую на большой перемене и перестрелять всех этих зажравшихся сук, для которых унизить кого-то — сомнительное, но всё же удовольствие.
Сурин пришла в себя вместе со звонком на урок. Чуть больше часа ей понадобилось, чтобы принять осмысленное решение и озвучить его тренеру Киму. Пусть лучше он обидится на неё, чем будет страдать от необоснованных слухов и обвинений в педофилии. Чонин не заслужил этого. А для занятий в бассейне можно записаться в любой спортивный клуб. Так будет лучше для всех.
Выйдя за пределы школьных ворот, Ли почти не удивилась, заметив на стоянке знакомый автомобиль. Сев на переднее сиденье, она улыбнулась подкрашивающей губы Рэй и пристегнулась ремнём безопасности.
— Как тебе новый цвет моей помады? — смешно надув ярко-красные губы, спросила женщина.
— Смело, — одобрила Сурин.
— Я рада, что ты согласилась составить мне компанию сегодня вечером. В последнее время я страдаю от одиночества, даже посидеть и поболтать не с кем!
— Я чувствую что-то похожее, поэтому хорошо понимаю тебя.
— Хочешь пиццу?
Вспомнив последний поход в пиццерию, Ли поморщилась и помотала головой.
— Может, лучше в кондитерскую? — робко предложила девочка.
— А давай!
Не сказать, что Сурин была счастлива проводить время рядом с Рэй, но её звонок и вправду оказался как нельзя кстати. Меньше всего Ли хотелось сейчас возвращаться домой или таскаться по заснеженному городу в одиночестве. А Рэй предложила ей компанию, рассказывала много историй, делилась опытом и не давала сосредоточиться на негативных мыслях, коими была полна голова Сурин.
Кафе находилось недалеко от школы. Уютное, пропахшее ароматом кофе и свежей выпечки помещение сразу же понравилось Ли. Сделав заказ, она вновь окинула взглядом небольшие столы, застеленные красными скатертями, и остановила его на сидящей напротив Рэй.
— Ты подумала над предложением о фотосессии? — разрывая салфетку на крохотные кусочки, поинтересовалась женщина.
— Да, и решила в ней не участвовать.
— Почему? — Рэй недоумённо выгнула бровь, явно удивлённая подобным ответом.
— Мы с дядей поговорили, и я решила, что он прав. То, что я лысая — не угода моде или желание выделиться. Я очень сглупила, когда сбрила волосы. Это был подростковый каприз, желание добиться внимания любой ценой. И это не то, чему должны следовать другие подростки.
— Но ты бы могла начать карьеру модели…